Операция "Волчье сердце"

Что-то в последнее время коллеги из смежных ведомств сплошь и рядом считали необходимым ткнуть его носом в невежество в тех областях, где он выдающихся знаний демонстрировать и не планировал.

Старый хрыч довольно хехекнул и пояснил:

— Сердечное лекарство-то, Волле. Бывает растительного и алхимического происхождения, воздействие на организм я тебе подробно распишу — но в общем и целом могу сказать, что препаратик-то ей был в принципе показан. Сердечко у клиентки было слабое и нуждалось в лечении, но любое лекарство при несоблюдении дозировки — это яд.

— Угу… — задумался вервольф и замер над рюмками с наклоненной бутылкой, прокручивая в мыслях варианты.

Старина Вильф протянул руку и аккуратно, одним пальчиком, нажал на горлышко бутыли. Хмель послушно забулькал в рюмки.

Спохватившись, капитан торопливо отвел руку, но поздно — старый пройдоха успел «набулькать» в рюмки до краев. Укоризненно взглянув на провокатора, вервольф предположил:

— То есть наша старушка спала, начался приступ, она проснулась от боли, попыталась принять лекарство и не рассчитала дозу?

— Э, нет! — Кост одним глотком опорожнил свою стопку. — Препаратик-то накопительного действия! Если бы почтенная дама разом из горла махнула или вот, как мы с тобой, рюмку в себя опрокинула, была бы совсем другая картина при вскрытии. А так — вещество успело отложиться в сердечной мышце, что повлекло ее истончение, спровоцировавшее в результате инфаркт.

Капитан Лейт опрокинул в себя алкоголь, не забыв сделать недовольное лицо, долженствующее показать коллеге, как он, Лейт, не одобряет подобные провокации.

— То есть принимала она это лекарство не один день?

Ладно, боги с ним — обед на носу, метаболизм у вервольфов ускоренный, глядишь, пока доберется, пока обед, алкоголь и выветрится…

— Определенно. Причем не просто принимала — она принимала избыточную дозу. Точно тебе скажу, когда закончу, но от недели до четырех — в зависимости от состава препарата и наличия либо отсутствия магической составляющей. В этом смысле я очень рассчитываю на анализ содержимого желудка — если удастся установить, что именно из десятка аналогов она принимала, это здорово ускорит процесс…

Ну что ж, суицид можно исключить — убивают себя совершенно иначе. Что остается? Неосторожное обращение с лекарствами? Отравление? Некомпетентность целителя?

— То есть, — задумчиво произнес Вольфгер, ненавязчиво отодвигая от увлекшегося (либо попросту охамевшего) коллеги свою рюмку, — Либо госпожа Ревенбрандт игнорировала назначения, либо ее целитель попросту коновал?

— Не сказал бы, — отозвался Вильф. — Помимо медикаментозного лечения, имеются также и следы магических манипуляций целительского характера. Вполне грамотная работа, на коновала отнюдь не похоже.

— Госпожа Ревенбрандт год тому, как сменила домашнего доктора, — задумчиво оповестил патологоанатома капитан.

— У, за год следы развеялись бы! — заверил коллега, вкушая бутерброд. — Это точно новый целитель. Кстати, как зовут?

— А тебе зачем?

— Да парень-то весьма хорош! У меня в последнее время сердечко что-то пошаливать стало, к кому попало идти не хочется — а результаты работы этого доктора я, по крайней мере, видел…

— Угу, на прозекторском столе, — буркнул вервольф.

— Так все там будем, — философски отозвался старый товарищ.

— И то так. Только на этого доктора нашего с тобой жалованья не хватит, — капитан припомнил дорогую оправу, костюм от хорошего портного, сидящий на докторе, как влитой.

— На здоровье, Волле, экономить нельзя! — назидательно изрек Вильф и негромко пробормотал, — Нет, но парень мне определенно нравится. Аккуратист! Тонкое воздействие, очень точное! Талант!

Вервольф обреченно вгрызся в свой бутерброд.

Для ребят, стукнутых кадуцеем, вообще были характерны специфический взгляд на жизнь, цинизм и чернушный юмор…

— Вильф, — попросил капитан, когда все рабочие темы вроде как были исчерпаны, а с нерабочими не позволял грядущий допрос Кевина Ревенбрандта.

— Что? — отозвался Кроста.

И глаза широко открыл. И брови приподнял. Удивление изобразил, значит.

— Давай, Вильф, — хмыкнул вервольф.

Кост изобразил недоумение — брови свел домиком, губы собрал гузкой. В глазах — работа мысли. Мол, что же вы можете от меня хотеть, дорогой коллега?!

Лицедей доморощенный!

— Вильф, мне сейчас допрашивать сложную персону, из старых семейств. Он явится со сворой адвокатов, и они повиснут на мне, как собаки на медведе. Не хватало мне еще алкогольного запаха, чтобы они потом в жалобах строчили, что капитан стражи находился в непотребном состоянии, валялся на полу и пил эргерское из горла прямо во время допроса.

Патологоанатом сдался и начал расстегивать рукава рубашки, чтобы не мешали.

— Стул переставь от стола и садись спиной ко мне.