Операция «Жизнь» продолжается…

— Мне выплатили все — по пятьсот рублей за семь танков. А вот восьмой не засчитали — он не загорелся, а просто остановился, но причина была не ясна. Поэтому я говорю, что подбил семь с половиной танков. А за семь штук я получил. Деньги, правда, выдали намного позже, после госпиталя уже. Но эти деньги — они же ничего не стоили. А потом было такое правило — личные деньги отдавались в фонд обороны. Но у нас премии за танки платили всем — это было обычным явлением. А вот за самолеты не платили. Мы за Доном сбили немецкий самолет, но нам не заплатили ни копейки — потому что стрелял весь полк. А попала всего одна пуля и прямо в сердце пилоту. Кому платить? Да тогда никто и не ждал этих денег. Важнее была наша общая задача. А деньги и цены не имеил, только у местных жителей можно было купить табак, может молоко. Но цены были дикие. Хлеб стоил что-то в районе 500 рублей. Бутылка водки, я это точно запомнил — 800 рублей*. За Героя и ордена я получил деньги только в 44 году».

Прим: госцена бутылки водки во время войны -11 р.40 коп.

Солдату в Чечне полагается:

1– полтора оклада.

2 — боевые от 810 до 950 рублей в сутки.

3 — полевые (55 рублей в сутки) в двукратном размере.

4 — Зачет месяца службы за полтора, и месяц за два при участии в боях.

5 — два оклада при увольнении.

6 — бесплатное погребение.

7 — 12 000 тыс. рублей на установку памятника (при этом Министерство обороны обязано «определять качественные параметры и требования к ритуально-похоронной продукции и надгробным памятникам»)

8 — Дополнительные продукты питания: «в стуки мясо или сало шпик — 100 г; масло коровье — 10 г; консервы рыбные — 50 г; молоко цельное сгущенное с сахаром — 20 г; сахар — 30 г, печенье — 50 г, чай — 1 г; поливитаминный препарат "Гексавит" — 1 драже. Курящим вместо сахара разрешено выдавать пачку сигарет”.

9 — Участники боевых действий пользуются правом внеконкурсного поступления в государственные и муниципальные средние профессиональные и высшие профессиональные образовательные учреждения.

Как выполняется:

1 — выполняется.

2 — Боевые выплачиваются «за непосредственное участие в боях». На деле же в штабы приходят разнарядки, в которых расписано сколько дней и какой части можно выписать. Дальше хоть обвоюйся, больше, чем в разнарядке не получишь. Да и то, что навоевал — тоже далеко не всегда.

3 — За период «непосредственного участие в боях» выплата полевых почему-то не производится..

4 — выполняется.

5 — выполняется.

6 — выполняется.

7 — Вспомните пластиковые надгробья.

8 — Зависит от совести зампотыла, старшины и бойцов роты матобеспечения. Воруют, конечно. Но мы, как правило, получали все, даже «Гексавит».

9 — как правило, выполняется.

Но это только то, что прописано в законе. Самое интересное происходит при увольнении. При дембеле солдат обязан сдать в целости и сохранности выданные ему бронежилет, саперную лопатку, каску и проч. Доводы о том, что все это отдано старшине, не рассматриваются. Каска есть? Нет. Свободен. Распишись за удержание из оклада. Лично меня таким образом кинули долларов на триста. Вычли и амортизацию за неизношенное обмундирование — бушлат и ватные штаны выдаются на два года, а я прослужи в Чечне всего полгода. Еще долларов сто. Слава Богу, про спальный мешок не вспомнили.

Жизнь на чаше весов

В Красногорском госпитале медленно умирает летчик-«афганец».

В декабре 1986-го в Афганистане Александр Дундич до последней минуты пытался удержать управление подбитым вертолетом. Благодаря ему спаслись 12 человек. Он — не успел. С тех пор Александр буквально живет в госпиталях. Из двадцати послевоенных лет десять он провел на больничной койке. За это время ему было сделано сорок семь операций. Но ничего не помогает. У него сломан позвоночник, отказали почки, и Александр медленно умирает. Последние полтора года Дундич безвылазно находится в госпитале имени Вишневского в Красногорске.

— Не вовремя вы, — говорит дежурная сестра, когда я называю фамилию Александра Дундича, — Он еще от наркоза не отошел, спит. Опять операцию делали — сорок восьмую уже по счету. Свищ все никак не затянется. Уже десять лет…

Она ведет меня в палату. В коридоре курят двое солдатиков. У одного почти совсем сгоревшая голова — волосы остались только над левым виском, остальное — красные бугристые язвы. Но лицо не затронуто. И глаза в порядке. Повезло.

Александр Дундич лежит, укрывшись одеялом до подбородка. Наркоз еще не отошел и говорит он медленно.