Операция "Золотой Будда", книга вторая

Если предположить, что золото с Филиппин вывезли заранее, но военное и политическое руководство империи не хотело, чтобы это стало известно, то лучший вариант сохранить секретность операции — это переправка всех ценностей на безлюдные острова. А на тот момент только Курилы могли удовлетворять этому требованию. Правда, были еще Каролинские острова, но они находились слишком близко к зоне влияния США. К тому же на этих островах находилась секретная база нацистов. А те вряд ли позволили бы Японии делать что-либо втайне от Германии.

Тогда возникает еще несколько вопросов. Например, знал ли Ямасита о том, что ценности уже вывезены с Филиппин, когда получил приказ принять командование Южной группировкой, и зачем на Курильских островах были спрятаны муляжи золотых слитков?

Допустим, Ямасита не знал об этом и его использовали втемную. Но это было маловероятно. Мальцев говорил, что этот генерал был абсолютно неподкупным и не входил ни в одну политическую или военную группировку, а использовать его втемную в такой операции — значило рисковать очень многим: вдруг генерал все узнает, и тогда вся эта операция полетела бы ко всем чертям!

Но если предположить, что генерал был в курсе всего происходящего, то присутствие на Онекотане золотых муляжей можно легко объяснить. Например, решением сверху с целью еще больше запутать следы тем, кто впоследствии начнет поиски пропавших сокровищ. И в этой тайной операции должно было быть несколько уровней секретности. Предположим, генерал уже знал о том, что золота или какой-то его части уже нет на Филиппинах. Допустим даже, что он каким-то образом принимал участие в его сокрытии. Значит, прекрасно понимал, что он один из немногих в Японской империи, кто знает эту тайну. Но кто-то решил еще больше подстраховаться и вместо золота отправил с Филиппин на Курилы муляжи. Тогда где теперь искать настоящие филиппинские ценности?

Умелов понимал, что это всего лишь версия и она пока ничем не подкреплена, кроме факта, что на острове Онекотан спрятаны муляжи золотых слитков.

Поезд стал медленно сбавлять скорость. Значит, скоро должна была быть остановка.

* * *

Восемьдесят минут, за которые поезд преодолел расстояние от Саппоро до станции Асакикава, пролетели быстро. Татцуо Нагаи аккуратно коснулся рукой сначала Мэри, затем Олега.

— Мы подъезжаем, — любезно сообщил он гостям.

Умелов несколько раз повращал головой, разминая затекшую шею. Стряхнув с себя мысли о золоте Ямаситы, он полностью переключился на предстоящую встречу.

Поднявшись с мест, пассажиры стали продвигаться к выходу из вагона. Олег с Мэри пошли вслед за японским журналистом.

Выйдя на перрон, который был огражден, ажурными металлопластиковыми конструкциями, Умелов обратил внимание, что за светло-синими стеклами открывалась панорама молодых гор с заснеженными склонами. Судя по тому, что приехавшие японцы начали плотнее укутываться и накидывать на голову капюшоны, стало ясно — здесь гораздо холоднее, чем в Саппоро. Если в столице Хоккайдо утром было около восьми градусов по Цельсию и в некоторых местах еще можно было встретить зеленую листву, то в Асакикаве уже царствовала настоящая зима.

До автостанции было несколько десятков метров. Олег с Мэри зашли в комфортабельный автобус вслед за Татцуо Нагаи. Усевшись, Олег склонился к Мэри и попросил узнать у Нагаи, сколько им еще ехать.

Японец улыбнулся, услышав заданный вопрос.

— Восемнадцать минут, — перевела его ответ Мэри.

Как только автобус тронулся, Умелов посмотрел на часы, решив проверить пунктуальность автомобильного транспорта Японии. Когда автобус остановился в Онсен Соунке, Татцуо Нагаи показал Олегу свои часы. Время в пути действительно составило ровно восемнадцать минут.

— Нам надо остановиться в отеле. Митсуо Ковато работает на канатной дороге техником-смотрителем. Его служба заканчивается в восемнадцать часов. Так что встретиться с ним мы сможем только вечером. Поэтому я предлагаю разместиться в отеле и посетить ротэнбуро. Все расходы на себя берет наша редакция, — Нагаи услужливо посмотрел на русскую пару.

Мэри перевела Олегу предложение японского журналиста. Умелов утвердительно кивнул в ответ.

У входа в отель висела большая табличка, на которой был нарисован овал и три извилистые линии над ним. Умелов первый раз видел подобный иероглиф.

— Спроси у него, что он означает. — тронул Олег за руку Мэри.

Японец вдруг рассмеялся в ответ.

— Он говорит, что это «кураге», по-японски — медуза, — ответила Мэри, не понимая, при чем здесь это морское существо.

Увидев растерянность и удивление Олега, Татцуо Нагаи рассмеялся еще больше. Мэри, выслушав Нагаи, тоже заулыбалась.

— Он говорит, что это общепринятое сленговое название в Японии этого знака. Если значок перевернуть, то он действительно будет походить на медузу. Но на самом деле это не иероглиф, а просто общепринятое обозначение горячего источника.

— Понятно, — тоже улыбнулся Олег и дружелюбно хлопнул по плечу японского коллегу.