Опергруппа, на выезд!

«На глазах всех людей он орет ей: «Становись на колени и кланяйся мне в ноги!» Послушная, запуганная жена покорно выполнила варварское требование деспота-мужа и преподнесла ему три земных поклона. После этих поклонов Иванов снова начал избивать жену и бил до тех пор, пока жена перестала издавать звуки, чувствовать боль и страдания! Мы подошли, чтобы оттащить от изверга его жертву, а он покрыл нас бранью…»

Еще одно заявление.

«Шинкарки Пелевина и Скворцова открыто торгуют водкой. Помогает им член церковного совета Тимофеев. А председатель сельсовета Тихомиров шинкарей укрывает и им потворствует».

Опять Тихомиров, дался он им.

— Ты заходил бы ко мне почаще, Егорыч, — приглашал Тихомиров. — Катерина твоя за сорок километров сохнет, ты ведь, поди, по дому соскучился. А моя хозяйка угощать умеет. С деньгами у нас вот только загвоздка, не пойму, в чем дело. Ну, деньги дело наживное — сегодня нет, завтра будут.

Тихомиров работал по совместительству счетоводом в колхозе «Первое Мая». Председатель колхоза Федор Зайцев был им доволен. Однажды Тихомиров пришел к Михееву.

— Растрата у нас обозначилась, — и улыбнулся виновато. — Дело судебное. Как, погасишь эту лампаду?

Михеев насторожился. «Лампада» светила на три тысячи с лишним рублей. Приехали ревизоры. Окна в колхозной конторе мигали и по ночам. Считали — пересчитывали. Вроде все налаживалось — вкралась ошибка. Нашлись неучтенные денежные расписки.

Тихомиров работал азартно, успевал больше других. На совещаниях его ставили в пример. Хлебопоставки сдавали первыми. И Настя не появлялась у Михеева. Как-то в Любиме он встретил ее. Боты фетровые, новые, шаль пуховая. Овальный бежевый чемоданчик кладет в сани с трудом — покупки. Значит, семью устроила. Мальчишка сыт. Помог все-таки Тихомиров?..

Не раз приходилось Михееву бывать в Чернышове. Дом у Тихомирова большой, справный. Места для ночлега хватало. Не дом, а полная чаша, чувствовалась хозяйская рука, заботливый глаз.

Чаша… Когда обокрали церковь в Пречистом, Тихомиров выехал на место с участковым. Отправились в Пречистое сразу, как только мальчишка сообщил: нашел в кустах ризу, у ризы оторваны «камни» — срезаны драгоценные украшения. Там, в кустах, и подобрал Тихомиров чашу для причастия — тонко вызолоченную, украшенную гравировкой и чеканкой. По краю чаши вязью шла надпись: «Пиите от нея вси есть кровь моя изливаемая за вы за многи в оставление грехов», — прочитал Тихомиров и бережно охватил чашу ладонями. — Богатая вещь. Потеряли, сволочи… Да, в оставление грехов…

— Грехов, — усмехнулся Михеев. — Знаток! Ты лучше вокруг походи, нет ли еще чего, — и стал осматривать царапины у выломленного церковного засова, пытаясь определить форму отмычек.

— Охрану усилить надо, — твердо сказал Тихомиров. — Стариков ставим, а они спят. Скрутить их — плевое дело. Чувствую, дюжие молодцы работают. А в алтарях ценности неисчислимые. Народные ценности, на совести нашей они, не все еще понимают только.

Михеев молчал, и Тихомиров спросил строго: «Чего молчишь? Ловить надо преступников. Завтра же заставлю выделить надежных охранников, а стариков — на печку!.. Поехали ко мне, переночуешь. Отдохни, отоспись, лица на тебе нет».

В председательской избе, в Чернышове, спорили пьяные голоса. При свете керосинки Михеев узнал Ивана Рожкова из Еремейцева, известного на всю округу вора и хулигана, и кулацкого сына Цветкова. На столе — бутылки с самогоном, разносолы. Голоса басистые, злые: — Сатана! Участкового привел! — привалился к бревенчатой стене Рожков. — А ведь мне, председатель, еще пожить охота!

— Пьянствуете, дьяволы? — ругнулся Тихомиров. — А ну, выйдем в сенцы, поговорим.

— Тебя ведь и дожидались! — миролюбиво протянул Цветков, покорно уходя в сени. — Счастливо оставаться, милиция!..

Сколько раз слышал Михеев, что Тихомиров пьянствует с отпетыми, «вредными элементами», да никогда не приходилось их видеть вместе. Занервничал что-то Иван Алексеевич. О чем переговариваются там, в сенях? К Зайцеву дружков отсылает. И что общего нашли колхозные вожаки и сынки кулацкие? Почему Зайцев, председатель колхоза, так юлит перед своим счетоводом?