Опергруппа, на выезд!

Коровин не отрицает… Разве можно против науки идти! Даже наоборот, подтверждает. И что в помещении склада был, и что ходил около банок этих стеклянных. Только… в рабочее время. Что же касается кирпичной пыли, то микроскопа у Коровина нет. Ведь эксперт эту пыль, чай, и сам лишь в микроскопе видел.

Ироничный парень Коровин, колкий. А в ответ ему сказать нечего. Обыск не дал никаких результатов. Сообщники не обнаружены. Чувствует это Коровин. Смелеет. Нахально, в глаза, говорит:

— Пыль, гражданин следователь, не доказательство. Порошка этого у меня нет. И вообще, жалобу писать буду.

Что ж, это его право — жаловаться.

На поверхность всплыла еще одна фамилия — Прозоров, грузчик, коллега, так сказать, Коровина по работе. Кроме того, если говорить конкретнее: собутыльник.

Но, увы, улик никаких.

Оставили Прозорова в покое. Пусть пока побудет в сторонке. Иногда это бывает полезно.

«Вышли» еще на одного приятеля Коровина. Хотя Саврасова в списках рабочих галено-фармацевтической фабрики не было, значился он в списках других. Выпивал с Коровиным частенько. А выпивохи всех дружков своих знают твердо.

С допросом не спешили. Знали: калач тертый. Слова не вымолвит, пока на стол факт не положишь. Есть такие любители «поддавков». Ты ему факт, он тебе — слово, ты ему факт, он тебе — слово… Только игра эта времени требует. А его-то как раз в запасе и не было. Факт, правда, был. Железо кровельное Саврасов стащил. Железо, конечно, изъяли. При обыске пакет обнаружили. В пакете — лекарство. То самое, немного. Граммов восемьсот.

Саврасов запираться не стал. Сел и, глядя невинными глазами, произнес:

— Все скажу, гражданин следователь. Все. Потому как мне скрывать нечего.

— Ну что ж, рассказывайте, Саврасов. Послушаем.

— Нашел я этот порошок случайно. Даже не поверите где. Около аэропорта холмики есть. Так в этих самых холмиках. Смотрю, банки разбитые. Прочитал этикетку. Вижу, от простуды. А меня простуда страсть как мучает. Вот я и польстился. С полчаса вытряхивал, пока пакет насобирал.

— Послушайте, Саврасов. Какая надпись «от простуды»? Ее и в помине не было.

— Так я разве говорю «надпись». Я название прочел, понял — от простуды.

Следователь думал: «Если лжет, то на что надеется? Скорее всего крутит где-то около. Ведь должны эти банки существовать в природе…»

Поехали к аэропорту. Банки нашли. Сделали выразительную фотографию. Стоит над банками Саврасов и этаким фельдмаршальским жестом указует: «Вот, мол, она, тара, где находится!» А если кто другой на фото взглянет — поймет по-своему: «Признался парень, место оперативникам показывает».

«КРИТИЧЕСКОЕ» ОТНОШЕНИЕ

Коровин все поворачивал на сто восемьдесят градусов. Хитрил. В любом вопросе видел подвох. Стоило ему показать фотографию, на которой изображен Саврасов, он истолкует ее по своему: «Знаю, чего от меня добиваются — не скажу ни слова».

Психология в оперативно-следственной работе — наука не из числа второстепенных. Скорее наоборот. К ней и обратились оперативники.

«Хорошо, — рассуждал Юрий Викторович Кузнецов, — если Коровин имеет свой склад мышления, надо это мышление употребить для пользы дела.

В кабинете следователя на столе Коровин увидел фотографии. Один снимок, другой, третий. Кто это? Неужели Саврасов? Он! В эти считанные секунды Коровин «понял» все. Напарник сознался, дает показания, едет на место и уж, конечно, топит его, Коровина!..

И вот уже один за другим заполняются листы протокола допроса. Называются имена помощников — Прозоров и Саврасов, обстоятельства хищения.

Очные ставки подтверждают сказанное Коровиным.

Кажется, круг замкнут. Но не хватает главного — лекарства. А показания в этой части всех троих крайне противоречивы. Повторные обыски и очные ставки не дают никаких результатов.

Может быть, кражу совершали четверо? Но как объяснить в таком случае показания Коровина, который считает, что «следствию теперь известно все».

И вновь поиски.

На этот раз решили проверить некоего Жилова. И хотя его знакомство с Коровиным и Прозоровым не установлено, а встреча с Саврасовым была кратковременной (Жилову предназначалось кровельное железо, похищенное Саврасовым), Марат Наумович Зайденшнир и Николай Александрович Чернышов уже располагали данными, судя по которым лекарство сейчас находится у Жилова.

На занятиях в Ярославской межобластной школе милиции.

ВЫХОДЯТ НА ЖИЛОВА

Кровельное железо и лекарство — вещи несовместимые. Ну, ладно, позарился Жилов на дешевизну, решил купить у Саврасова эти железные листы. Глядишь, и крыша новая появится, и деньги в кармане сэкономлены. Но лекарство не железо, им крышу не покроешь. Значит, и покупателя не скоро найдешь.

Если так рассуждать, далеко не уедешь. Ведь когда у Саврасова нашли лекарство, никто не задавал риторических вопросов: «Почему человек позарился на лекарство? Ведь до этого он железо воровал…»