Опилки

Вроде так про себя думаю и воображаю себя славным лётчиком камуфляжным, ан нет, оказывается. Прямо кричу душой и языкасто, что даже леди моя помадно-одеяльная услышала. Как мне перед ней устоять, а?

Вот сижу такой, сижу, успокоился для приличия, а в душе будто раздавлен. Живьё-о-ом. Скоро всё пройдёт, а таких дней ещё будет что-то около тысячи у нас. Или я все эти верёвки разрублю топориком острым, или она поганую машину выключит или сломает и перестанет сюда всяких вшивых бандерасов из прошлых столетий приглашать.

Кто кого, а? Увлекательно.

трактат о Виталине (продолжение-4).docx

2.2. Увлечения.

– А чем ты увлечена?

– Вообще – всяким. Тобой, тобой и тобой. Но предпочитаю ещё почитывать неидиотские романы, шить, но не только белыми нитками, собирать пазлы, но далеко не своих необустроенных мыслей.

– А музыка?

– Моя музыка – это рассыпания всех звёзд на ноты, только свежие хиты, когда такое действительно нужно. Песни оберегают меня от этого мира, но они на втором месте после тебя. На третьем – фильмы и сериалы. Потом – вышивки и мозаики, милый.

2.3. Имя. Королева всех его имён, тут уж не поспоришь. Никакие переводы с латыни или греческого не нужны, он избрал собственный язык, который раскалит всё очарование присвоенных ей букв до беления. Что ещё носить ей на головушке, если не белые цветы самой миссис Чудесности? Имя навсегда выковано на сердце Павла, никакие вырывания не помогут, к счастью. Компьютеру их совместимости запрещено Ctrl+X (вырезáть) и дозволено Ctrl+V (вставлять) радости их полуночи.

Ты мой мем, в общем.

э́ссекс.avi

Зачем эта полуночь так прекрасна? Было ведь много таких жизненных моментов. Всё просто: они были без неё, моей дневно-ночной похитительницы кровокачающего.

Притворясь, что ляжет спать, она разыграет знаменитую милую обманщицу, на всех парах летя нежнейшими тринадцатибороздными губками мне навстречу. Состыковка приятностей произошла, я вообще не в силах игнорировать это скопление звёздности и небытия. Она заполняет меня, целует, будто никогда не целовала: осторожно, недомучительно-дрожно, приноравливаясь к потрясающим глубинам всех невысказанных ей важных слов. Не умея довольствоваться только близкими контактами лиц, я переверну её, мой миловидный полюсик, войдя в самое личное пространство страны Ножкиландия, где пяточки-самолёты меня захватят, будто тайнейшего ренегата. Всех нежнословностей не хватит, порой они так лишни, главнее только находить и развивать потребительские способности моего покупателя снизу. Монблановская пара грудных дышащих образований в моих руках добывает нежный ручей для её душоночки. Эти руки-грабли словно хотят преобразить весь её кожный мир, зондировать каждые нанометры, чтобы потом вновь возвращаться к нежащей теплоте.