Опилки

Мы ещё будем долго на заднем сиденье. После тебя надо сразу под душ. Наши поцелуйства безлимитны. Я сверхлюблю тебя. Свидетелями по делу окажутся звёзды. Но разве они виноваты?

– целую.

– обнимаю.

трактат о Виталине (продолжение-3).docx

1.18. Кое-что из внутренностей. Мозг и кровь её не были затуманены алкоголем, лёгкие отторгали сигаретный дымок, мышцы были наполнены спортивными стремлениями, а связки поглощали нецензурные выражения и производили на свет безвредные аналоги. Нёсся изнутри бесподобный смех и радовал своей искренностью.

Внимание! Если её сердце жжёт нестерпимо, просьба покинуть заведение.

2.1. Характер. На Пашку обвалились самые лёгкие валуны за весь период ледниковостей под нештрихкодовым названием Виталинины черты. Черты век было безумно приятно созерцать, когда валятся на тебя и так стремительно завораживают её:

– красиводушевность;

– умность;

– аккуратность;

– щепетильность;

– начитанность;

– серьёзность;

– грамотность;

– верность;

– исправляемость;

– отзывчивость;

– заботливость;

– нежность;

– честность;

– чистоплотность;

– весёлость;

– жизнеутверждаемость.

А ещё мои 22 настроения в соответствии с блеском для губ, Паш!

Ничего себе резюме. Эти и другие гуголплексы черт, не видимые больше никем, кроме её молодого человека, распластались в их личножизненности. Клубок завязался, ячейка пары заформировалась, а пчёлы зажужжали и покалывали иногда кожу только её неромантичностью, импульсивностью, капризностью и пугавшей полуопущенностью век.

Есть ли в тебе правила, моё исключение?

Эгоизм мог бы твердить парню, что он всё равно её любит и не хочет бросать: вдруг какому-то мудаку достанется. Но к чему расчёты на таком молодом калькуляторе их жизни? Казалось, они были созданы, чтобы вредничать в отношении друг друга даже в полуживых снах. Она оказалась менее малолетна. И этим, по сути, более близка.

С тобой у меня больше всего сообщений. Пусть так и будет.

живЬём.vob

– Ну что, поедем сегодня куда-нибудь?

Это спрашиваю я, обычный такой парниша, лет двадцати трёх, темноволосый, в меру красивый. У кого спрашиваю? Да вон хотя бы у тех двоих. Он – это нечто наподобие какого-то там бандераса, только из века девятнадцатого, что ли. Мужчина-халва, можно сказать. Есть, конечно, те, кто халву ненавидят, может, у некоторых даже аллергия на неё, но вот такие гладковыбритые стильные крепыши никого в покое не оставят. У таких на столиках парфюм всякий, гуччи, дрюччи, прада, дуряда; по шкафчикам всякие элитные вещички рассованы. Я уже и флакончики потрогал. Откуда она только этих мужиков находит в этом прошлом и зовёт к себе с помощью дурацкой машины?