Опиум интеллектуалов

Слово «яйцеголовые» имеет туманное происхождение – его приписывают нескольким создателям, – но оно получило ошеломляющий успех. В течение нескольких дней это слово облетело все Соединенные Штаты: газеты, еженедельники, иллюстрированные журналы публиковали статьи, в которых выступали «за» или «против» яйцеголовых. Полемика была приурочена к предвыборной кампании: утверждалось, что окружение Эдлая Стевенсона состоит из типичных представителей яйцеголовых, и республиканцы пытались скомпрометировать демократического кандидата, отождествляя его с ними. А так как полемика велась журналистами или писателями, которые были в социологическом смысле не меньшими интеллектуалами, чем те, кто их разоблачал, остается уточнить, какие черты делают из писателя или профессора презираемого всеми «яйцеголового».

Может быть, будет неплохо позаимствовать это определение у Луиса Бромфилда[88], одного из самых больших интеллектуалов среди антиинтеллектуалов. «Человек фальшивых интеллектуальных устремлений, часто профессор или протеже профессора, лицо абсолютно поверхностных знаний. Сверхэмоциональный и женоподобный в реакциях на любую проблему. Высокомерный и избалованный, тщеславный и презрительно относящийся к опыту более рассудительных и компетентных людей. Особенно путанный в манере мыслить, погруженный в мешанину сентиментальности и неистового следования учениям церкви, сторонник доктринерского социализма и либерализма Центральной Европы, в противовес греко-франко-американским идеям демократии и либерализма. Подверженный старомодной философской морали Ницше, философии, часто приводящей его либо в тюрьму, либо к бесчестью. Самовлюбленный педант, настолько приверженный рассматривать проблему под всеми углами так, что потом окончательно запутывается и все выкидывает из головы. Анемичное кровоточащее сердце»[89].

В этом определении суммируются классические обвинения, постоянно выдвигаемые против интеллектуалов: они претендуют на большую компетентность по сравнению с обычными людьми; им недостает мужественности, решительности; в силу видения всех аспектов проблемы они не улавливают основного и становятся неспособными принять решение (крайнюю форму аргумента отмечает намек на гомосексуальность). И наконец, идеологию «яйцеголовых», которые находят удовольствие в смягченном марксизме, расчищающем путь к коммунизму, определяет центральноевропейский социализм доктринерского характера. Этот тип полемики не ограничивается Соединенными Штатами. «Пустые мечтатели», «фантазеры», «книжные черви», «оторванные от реальности идеалисты» – вот классические оскорбления, которые отец буржуазного семейства бросал своему сыну, желающему посвятить себя карьере в области литературы или искусства. В этих же выражениях думают (если не высказываются вслух) политики или крупные предприниматели всякий раз, когда профессор или писатель дерзает критиковать их в жесткости поведения.

В американской полемике тем не менее есть свои особенности. В современной Франции деловые люди так обеспокоены демонстрацией уважения к интеллектуальным ценностям, что они не рискнули бы открыто высказать такое суждение. Намеки на немужественность или гомосексуальность, хотя и известны по эту сторону океана, почти не производят здесь впечатления, считаются вульгарными и грубыми. Для американского климата более характерным является сочетание упреков в адрес интеллектуалов как таковых и упреков, обращенных к тем, которых мы называем левыми интеллектуалами, а Бромфилд называет «либералами».

Последние считаются предателями истинной и единственно верной американской традиции, либерализма «Вольтера и энциклопедистов, таких людей, как Джефферсон, Франклин и Монро, Линкольн и Гровер, Кливленд и Вудро Вильсон». Все фальшивые либералы происходят от психопата по имени Карл Маркс, они несут с собой не идеал, но материальную безопасность, покупают голоса за субсидии и пособия в «том же самом стиле, который ускорил крах Рима, Константинополя и Великобритании». Они ратуют за планирование экономики, верят в свою мудрость, но не в мудрость человека с улицы, они не являются коммунистами, но бестолково рассуждают и позволяют себя одурачивать сталинистам и в Ялте, и в Потсдаме.

Маккартизм, конечно, атакует левых интеллектуалов за не американизм, за то, что они – достойные презрения последователи Карла Маркса, виновные в проникновении центральноевропейского социализма в страну Джефферсона и Линкольна. Маккартизм также ставит в один ряд плановое хозяйство и гомосексуализм и предлагает доктринеру государства всеобщего благосостояния отведать низости международного коммунизма – либо потому, что разделяет ложную теорию, либо потому, что сознательно или бессознательно связан с ним.