Опиумная война

А кроме того, они потеряли значительную часть импортных поставок, и армии пришлось довольствоваться еще более скудными порциями. Теперь они жили на рисовой похлебке и ямсе, Бацзы объявил, что после окончания войны больше ни разу в жизни к ним не притронется. А цыке скорее пришлось бы жевать сырой рис, чем рассчитывать на приличную пищу из столовой.

Передовые части Цзюня отступали метр за метром и несли тяжелые потери. Федерация занимала на берегу одно укрепление за другим. Много дней вода в ручье была красной, и Цзюню пришлось послать людей за водой, не зараженной разлагающимися трупами.

Помимо центра Хурдалейна Никан по-прежнему занимал три важных здания у пристани — два склада и бывшее торговое представительство Гесперии, но силы таяли, и было неясно, сколько времени они сумеют удерживать здания.

Но они хотя бы разбили вдребезги мечты Федерации о скорой победе. Из перехваченных сообщений стало известно, что Муген собирался взять Хурдалейн за неделю. Но осада уже растянулась на месяцы. Рин понимала, что чем дольше они удерживают Хурдалейн, тем больше времени будет у Голин-Нииса для создания линии обороны. Они уже сделали больше, чем можно было надеяться.

Но все равно чувствовали, что Хурдалейн находится на грани полного поражения.

— И еще кое-что, — сказала Рин.

Алтан резко кивнул.

— Пятая дивизия хочет устроить совещание по поводу береговой атаки, — быстро заговорила она. — Они хотят получить подкрепление, прежде чем потеряют людей на складе. Самое позднее послезавтра.

Алтан поднял брови.

— А почему Пятая передает сообщение через тебя?

Вообще-то, сообщение передал Нэчжа от имени своего отца, наместника провинции Дракон, с которым вел переговоры Цзюнь, не желавший пускать Алтана в свой штаб. Все эти политические игры крайне раздражали Рин, но она ничего не могла с этим поделать.

— Потому что хотя бы один солдат из Пятой питает ко мне симпатию.

Алтан прищурился. Рин тут же пожалела о своих словах.

Прежде чем он успел ответить, утренний воздух прорезал крик.

Алтан первым добежал до караульной башни, но Рин не отставала. Ее сердце бешено колотилось. Это что, атака? Но она не заметила поблизости ни одного солдата Федерации, а над головой не летали стрелы.

На полу башни распласталась Кара. Она была одна. Она извивалась на каменном полу и тихо, гортанно стонала. Глаза закатились. Руки и ноги судорожно дергались.

Рин никогда не видела такой реакции на ранение. Кару что, отравили? Но с какой стати Федерации нацеливаться на какого-то часового? Рин с Алтаном машинально пригнулись, чтобы не оказаться на линии огня, но стрел не последовало, если они когда-то и были. Не считая судорог Кары, все оставалось по-прежнему.

Алтан опустился на колени. Он схватил Кару за плечи и усадил ее.

— В чем дело? Что случилось?

— Больно…

Алтан тряхнул ее за руку.

— Отвечай.

Кара лишь снова застонала. Рин поразило, как грубо Алтан с ней обращается, несмотря на ее мучения. И тут она с запозданием поняла, что у Кары нет видимых ран. А на полу и одежде нет крови.

Алтан дал Каре легкую пощечину, чтобы привлечь внимание.

— Он вернулся?

Рин смущенно уставилась на них. О ком это он? О брате Кары?

Лицо Кары перекосилось от боли, но она сумела кивнуть.

Алтан беззвучно выругался.

— Он ранен? Где он?

Тяжело дыша, Кара вцепилась в рубаху Алтана. Она зажмурилась, будто пыталась сосредоточиться.

— У восточных ворот, — наконец сказала она. — Он там.

К тому времени как Рин помогла Каре спуститься по лестнице, Алтан уже исчез из вида.

Рин подняла голову и увидела на стене лучников из Пятой дивизии, стоящих в полной готовности, со стрелами на тетивах. С другой стороны Рин услышала лязг стали, но никаких криков.

Наверное, Алтан с той стороны. Солдаты боятся его задеть? Или просто не желают помогать?

Она усадила Кару у ближайшей стены и понеслась к восточным воротам.

По другую сторону ворот вокруг Алтана собрался целый эскадрон Федерации. Алтан дрался верхом, яростно пробивая себе путь обратно к воротам. Его руки двигались слишком быстро, чтобы следить за ними. На полуденном солнце сверкнул трезубец, блестящий от крови, потом еще раз. Каждый раз, когда Алтан взмахивал трезубцем, падал солдат.

Толпа солдат редела, мугенцы падали один за другим, и наконец Рин разглядела, почему Алтан не призвал огонь. Перед ним на лошади сидел юноша, его руки безвольно болтались, а грудь и лицо были в крови. Кожа стала такой же белой, как и волосы. На мгновение Рин охватила надежда, что это Цзян, но этот человек был ниже ростом, значительно моложе и гораздо более худым.

Алтан отбивался от солдат Федерации, как мог, но они все же теснили его к воротам.

Рин увидела, что внизу, по другую сторону ворот, собрались цыке.

— Открыть ворота! — прокричал Бацзы. — Впустите их!

Солдаты неуверенно переглянулись, но и пальцем не пошевелили.

— Чего вы ждете? — крикнула Кара.

— Приказ Цзюня, — запинаясь, ответил один солдат. — Мы не должны открывать ворота, что бы ни случилось.