Опора

– Они те еще бесята, – проговорил я себе нод нос, отпуская злость и переводя внимание на экран монитора. Ладно. Она хотела, чтобы я работал, а не был рядом с ней, ну что ж, пусть будет так, как она хочет. Мне это не наносило никакого вреда, только ей.

Я придерживался такого мнения, пока желал детям спокойной ночи, но когда вернулся в кабинет, погрузиться в работу мне не удалось. Моя жена была расстроенна из-за меня, и впервые за все время нашего брака мне было не все равно.

Шестеренки в моей голове крутились, как бешенные, пока я пытался придумать, что бы хорошего ей сделать, что-то, что можно взять с собой наверх в качестве подношения для примирения. Единственное, что пришло мне в голову: одна желтая роза, которая расцвела по неизвестной мне причине, и коктейль. Я постарался смешать коктейль, который ей должен был понравиться, и вышел во двор, чтобы срезать одинокую розу.

Поднимаясь наверх, я думал, как бы осчастливить ее, возможно, даже с помощью языка. Три или четыре оргазма должны ослабить ее обиду. Взяв розу в зубы, я тихонько открыл дверь, ожидая увидеть ее в ванной с лавандовой пеной. Она была в пене, но не в ванной. Она стояла возле зеркала, повернувшись к нему боком, прикрывая руками живот. Это смутило меня, и адреналин наполнил мое тело.

– Габриэлла?

Она подпрыгнула и схватила полотенце.

– Господи, хватит пугать меня.

– Что ты делаешь?

– Ничего, собираюсь почитать перед сном. Что ты делаешь?

– Почему ты это делала? Почему стояла боком перед зеркалом с руками на животе? Почему, Габриэлла?

Она обернулась в полотенце и попробовала обойти меня. Ну нет. Я не дам ей уйти. Последний раз, когда она так делала, я наблюдал за ней, беременной Офелией, через экран моего компьютера. Неужели... Нет, это невозможно.

– Можешь остановиться? Не думаешь, что на один день ссор хватит?

Я не давал ей пройти. Вместо этого передал ей коктейль. Она бы не прикоснулась к алкоголю, если бы считала, что беременна, но она его взяла и протиснулась мимо меня. Конечно, я пошел за ней. Габриэлла поставила нетронутый коктейль на комод и надела халат, не произнося ни слова. Как бы я ни пытался, прочесть ее не удавалось. Что-то случилось, и она несомненно скрывала это от меня. Мне это не нравилось.

Я бросил розу на кровать и пошел за ней на балкон в темную ночь. Я не знал, что сказать. Просто стоял и смотрел, как она опирается руками на поручень и смотрит вниз, качая головой, словно собирается сказать мне что-то безумное. Но это не может быть правдой.

– Я сделала тест сегодня у Ми на работе.

– Какой тест? – спросил я, как идиот.

Габриэлла выдохнула и повернулась ко мне, скрестив руки и ноги.

– Тест на беременность.

– Почему? Ты не можешь быть беременна.

– Я беременна, Пэкстон. Я очень беременна. Ми считает, что у меня срок почти четыре месяца.

Я не мог осознать этого. Четыре месяца? У нас через пять месяцев будет ребенок? Не может быть, это неправильно.

– Но я думал, что ты не можешь забеременнеть. Ты сказала мне. Тебе это сказал врач, который принимал Оферию. Я помню.

– Но это случилось, Пэкстон. Я шокирована не менее тебя.

Меня охватила злость, когда я осознал смысл ее слов.

– Четыре месяца. Ты скрывала это от меня четыре месяца?

– Господи, нет. Я только сегодня узнала. Я даже не думала об этом. Совсем.

– Тогда почему сделала тест? Не думаешь, что стоило поставить в известность меня? Что мы должны были сделать его вместе, а не с чокнутой подругой.

– Пэкстон, я не собиралась делать тест. Ми заставила меня. Она настояла на этом. Я согласилась просто, чтобы она замолчала, совсем не веря в это. Господи, Пэкстон. Я беременна!

Глава четвертая

Габриэлла

Я меньше всего хотела говорить ему об этом. Пэкстон практически побелел, сев на шезлонг и запустив пальцы в волосы. Хотела бы я знать, о чем он думает.

— Я не понимаю. Ты говорила, что не можешь забеременеть. Врач сказал тебе, что это невозможно, что Офелия что-то повредила при родах. Ты сама так сказала.

Я сама провела рукой по своим мокрым, нерасчесанным волосам. Я не знала, что сказать. Я слышала об этом в видео, но сама ничего не помнила. Это несправедливо. Всегда было несправедливо по отношению ко мне.

— Да, ты так говоришь. Я не помню этого, Пэкстон. Я не могу сказать тебе, что сказал врач.

Пэкстон встал и подошел ко мне.

— Нужно поехать к нему, достать твою медкарту, убедиться, что все хорошо. Что, если ты не сможешь выносить его?

— Ми всем займется. Она расскажет все, что нам нужно знать, а после отъезда ее заменит коллега. Я не пойду к тому врачу.

— Хорошо, но мы запросим твою историю.

Нет...

— Все уже сделано, Пэкстон. Ми отправила запрос, — солгала я. Я должна была солгать. Не знала больше, что было правдой. Моя беременность значила, что Роуэн и Фи могут быть от Пэкстона. Я Богу молилась, чтобы так и было. Чтобы наша семья не была построена на лжи и несчастьях. Это ведь возможно, да?

— Ты серьезно. Ты беременна. У нас будет еще один ребенок?

Пэкстон снова поймал меня в ловушку своих рук, и я попыталась прочитать выражение его лица.

— Ты рад? Разве ты не хотел еще одного ребенка?