Опора

— Да, когда девочки были маленькими. Я хотел мальчика. Теперь он у меня есть. Но младенец? Начинать все сначала? С новорожденным?

Я тоже об этом думала. У меня хватало забот и с тремя. Теперь я должна справляться еще и с четвертым? Я не ответила на тираду Пэкстона, только потому что была сфокусирована на своей. Господи, это не могло происходить на самом деле.

Я опустила взгляд на руки Пэкстона, медленно развязывающие мой халат. Я задержала дыхание, когда он раскрыл ткань, обнажая мой слегка округлившийся, еле заметный живот, и опустился на колени. Он накрыл рукой мой живот и прижался губами, оставляя нежный поцелуй на коже, который вызывал у меня мурашки по коже.

— Я рад, просто шокирован. Привет, малыш, надеюсь ты там один.

Это вызывало нервный смешок. Двое? Ни за что. Я не справлюсь. Пятеро детей? Этот дом превратится в психушку. Я запустила пальцы ему в волосы, когда он прикоснулся ко мне между ног.

— Ребенок не там, — подразнила я, перемещаясь так, чтобы открыть ему больший доступ. Я была не против отвлечься.

Пэкстон посадил меня на каменные перила и раздвинул мне ноги.

— Ты доверяешь мне?

Я оглянулась на плитку на земле, по которой распластается мое тело со сломанными костями.

— Нет, — призналась я, хватаясь за перила.

Я закрыла глаза в ответ на его язык, коснувшийся моего внезапно чувствительного и пульсирующего клитора. Я только что сказала ему, что он станет отцом, и это была его реакция. Его способ осознания жестокой правды. Но я была не против. Мне нужно было отвлечься не меньше, чем ему. Просто я не ожидала, что это будет так. Я сжала посильнее его волосы. Если я упаду, он полетит за мной, и вероятность этого становилась все больше с каждым движением его языка, каждым поцелуем его губ, с каждой секундой, приближающей меня к оргазму.

— Да, любимый. Так... — стонала я, выгибая спину при первой волне, нарастающей в глубине моего живота. Пэкстон усердно сосал мой клитор, отпуская его с громким звуком и бессвязным "не останавливайся" от меня. Я сама едва поняла, что произнесла. Но Пэкстон поднялся, изливая свою ярость в меня. Его язык проник мне в рот в то же мгновение, что и он в меня. Его губы пахли мной. Вкус, запах, то, как он меня держал, какие ощущения вызывал, двигаясь во мне, новости о ребенке, полнолуние, небо полное звезд, прохладный ветерок — все это пронзало меня. Словно мои нервные окончания были вне тела.

— Не лги мне, Габриэлла. Не считай, что когда-либо нужно мне врать.

Резкий, глубокий толчок не дал мне ответить. Вместо этого я застонала и потянулась рукой к своему набухшему клитору. Пэкстон отстранился достаточно, чтобы видеть, как я удовлетворяю себя одним способом, пока он удовлетворял меня другим. Не спеша.

— Скажи, что придешь ко мне, Габриэлла. Я должен это услышать. Скажи, что не станешь больше ничего скрывать.

Я ускорила движения пальцами, желая, чтобы он забрал меня от холодной стены. В безопасное место, где я не смогу разбиться на смерть. Я не могла пообещать ему этого.

— У нас все еще есть тайны, Пэкстон. Ты это знаешь, и я тоже знаю.

— Так давай избавимся от них. Я расскажу тебе все, а ты — мне. Давай выложим все на поверхность, Габриэлла.

Мой взгляд привлек свет на патио внизу, и я прервала разговор, вести который не хотела. Пока еще.

— Вандер проснулся.

— Подождет.

Сильный толчок почти вынудил меня согласиться.

— Пэкстон, его мама умерла. Ты должен отпустить меня к нему. А если что-то случилось? Что, если он плачет?

— Серьезно, Габриэлла? Сейчас?

— Пожалуйста.

Пэкстон с недовольным стоном вышел из меня и осторожно поставил мои ноги на пол. Я обошла его, завязывая халат, и направилась к Вандеру. Я переступала через две лестницы за раз, пока в голове вихрем крутились мысли. От одной к другой.

Не знаю, что он делал, но сейчас он спал. Снова ходил во сне? Верхний свет в его комнате был включен, но сам он спал, свернувшись клубочком у подножия кровати. Я перетянула его к подушке, взяв за руку и ногу, и укрыла, не зная, что делать дальше.

— Я хочу увидеть мамочку, — пробормотал он в коматозном состоянии, когда я потянулась к лампе, чтобы выключить ее.

Я перевела взгляд с лампы на него; сердце переполняла грусть. Он спал. Крепко. Я пригладила его волосы и поцеловала теплый лоб.

— Мне жаль, малыш, — прошептала я, чувствуя, как слезы щипают глаза. Ничего. Ни звука.

Я пошла обратно к мужу, с тяжестью в груди, снова переступая через ступеньку. Вот только я опоздала: Пэкстон уже удовлетворял себя, яростно водя кулаком по члену. Я подошла ближе к его сексуальному телу, взгромоздившемся на те же перила, где пять минут назад сидела я. Наши взгляды встретились, когда я приближалась к нему, переступая через порог. Я не хотела, чтобы он останавливался. Черт возьми, как же это было сексуально.