Опознание (главы из романа)

Я вспоминаю взгляд Виктора: что он хотел мне сказать, в чем признаться? Похоже, Светлана права, ему явно нравится новая должность и, верно, не терпится шагнуть выше. Но с другой стороны — не слишком ли велика цена, которую придется платить за эти административные игры, за чьи-то карьерные и предпенсионные страсти? Ведь там, в городе, тоже люди, тоже чьи-то судьбы, там ждут жилье, школу, какое им дело до Климовых и Чижевских?.. Да, верно, ждут. Но и там, на машиностроительном заводе, сидит другой деятель, тоже одержимый желанием выслужиться, сделать карьеру, жонглируя государственными миллионами, обеспечить себе почет и славу местного индустриального божка. Чем он лучше Климова? Чем лучше Говоров — разве не он, одним росчерком пера решая судьбу микрорайона, утверждал себя на троне маленького бонапарта от экономики?!

Вот и думай, Александра Игнатьевна, кому отдать предпочтение, чью сторону принять, какое из зол окажется меньшим…

4.

В половине третьего ее просят спуститься к связистам.

Ответ «почтового ящика» полностью подтверждает ее данные. Это не радует, но прибавляет уверенности, на время заставляет забыть сомнения, сосредоточиться. Как и обещал главный инженер, информация короткая, предельно конкретная: заказанное заводом оборудование существует пока только в чертежах, окончание проектных работ намечается не раньше, чем на конец следующего года, еще год — полтора уйдет на увязку, изготовление и испытания, каким будет промышленный образец и будет ли он вообще — неизвестно. И хотя в телетайпограмме никаких выводов не содержится, становится ясно, что средства, отпущенные на возведение цеха, — явное недоразумение.

«Интересно, что они теперь запоют? — думает она, поднимаясь в лифте и перечитывая бесценный документ. — Что, если набраться нахальства и позвонить? Прямо туда, на завод, директору. Время еще есть. Немного, но есть».

Вернувшись в отдел, она лезет в сумку за записной книжкой и поднимает с пола выпавший оттуда глянцевый картонный прямоугольник. Визитная карточка. Незнакомая фамилия: «Афонин Степан Леонидович, член Союза журналистов СССР». Домашний адрес, телефон. Она не сразу припоминает попутчика в мягкой фетровой шляпе, а вспомнив, удивляется («Неужели сегодня») и, сунув визитку обратно в сумку, упрекает себя, что до сих пор не позвонила домой, Жене, не узнала, как Димка. Но это терпит, подождет, сначала на завод. У нее возникает неожиданная идея — воспользоваться журналистской карточкой: прием, конечно, запрещенный, но ведь и против нее играют, не считаясь с правилами.

«Надо попробовать, — уговаривает она себя. — Пресса — великая сила. Рискни!» И набирает код.

На втором гудке трубку снимают:

«Директор занят, у него совещание».

Опять стандартная ситуация, но она тут же находит противоядие. Ссылка на междугородный из Москвы не сразу, но все же действует, и через несколько секунд ее соединяют. Директор на проводе, спрашивает, кто с ним говорит. Дверь к Светлане Васильевне закрыта (девушки, сидящие за столами, не в счет, если даже слушают, все равно шила в мешке не утаишь), и она представляется:

«Это из главка. У нас здесь возникли сомнения в целесообразности строительства вашего цеха».

«Какие сомнения? — удивляется директор. — Вопрос давно решен, нам отпущены средства».

«Знаю, знаю. Вот тут рядом со мной сидит корреспондент центральной газеты Афонин Степан Леонидович. — Кто-то за спиной прыскает, но она продолжает, как ни в чем не бывало: — Вам знакома эта фамилия?»

«Первый раз слышу».

«Я вам завидую, — многозначительно говорит она, и на секунду ей кажется, что корреспондент действительно сидит рядом, по другую сторону стола. — Степан Леонидович принес нам письмо вашего поставщика, послушайте… — она кладет перед собой телетайпограмму и зачитывает ответ из «почтового ящика». — Обстоятельства, как видите, складываются неблагоприятные».

«Ерунда какая-то, — директор заметно нервничает. — Как оно к нему попало? Неужели непонятно, что когда придет оборудование, строить будет уже поздно!»

«Вы по-прежнему уверены, что оно придет?»

«Конечно, уверен».

«А вот журналист сомневается, да и мы тоже».