Оппенгеймер. Альтернатива

И еще Оппи думал о Троице, столь связанной с сегодняшним праздником, мимолетно – о христианской версии Бога Отца, Сына и Святого Духа и, конечно же, об индуистской Троице – Тримурти: Брахме-творце, Вишну-хранителе и Шиве-разрушителе. И еще о троих, находившихся в этой комнате; пусть их нельзя было назвать святой троицей физиков, но уподобить троим рождественским волхвам – уж точно. И больше всего он думал об испытании «Тринити» – троица, о том, как Солнце впервые упало на поверхность Земли. Он вспомнил пришедшие тогда ему на память слова, которые четырехрукий Вишну использовал, чтобы убедить сомневающегося царевича Арджуну исполнить свой долг, свою обязанность, взять на себя роль, для которой он был рожден.

Отныне…

Отныне я…

Отныне я есмь…

Оппи легонько встряхнул головой и опять посмотрел в окно; по краям, вдоль рамы, бежал орнамент морозных узоров.

Нет, не я. Не один.

И не смерть. На сей раз нет.

У него за спиной, невидимые в данный момент для зрения, но не для сознания, сидели величайший из физиков со времен Исаака Ньютона и близкий доверенный друг Оппи, к которому он не единожды обращался за советами.

Его сердце забилось сильнее. Он повернулся – к ним, к себе, к будущему. Что ж, ладно. Хорошо.

Он произнес твердо, убежденно и – да, черт возьми, да; он снова собирался быть в центре внимания – с воодушевлением:

– Отныне мы еси жизнь, спасители мира.

Глава 26

Миссис Оппенгеймер произвела на меня впечатление сильной женщины с сильными убеждениями. Настоящий коммунист должен быть очень сильной личностью.

Джон Лонсдейл

, начальник службы безопасности Манхэттенского проекта

– Нет. черт возьми, нет! Хватит! Я не поеду.

Китти Оппенгеймер стояла, как в раме картины, в дверном проеме главной спальни их манхэттенских гостиничных апартаментов. Пока Оппи был в гостях у Раби (где неожиданно увиделся и с Эйнштейном), Китти с детьми предавалась нью-йоркским рождественским развлечениям. Ну а сегодня детьми занималась мать Китти, приехавшая на поезде из Пенсильвании. Она повела их смотреть динозавров в Музей естественной истории. Сейчас Китти широко расставила ноги для устойчивости, но ее все равно пошатывало. Оппи надеялся, что теперь, когда они находились на 7000 футов ниже, чем в Лос-Аламосе, спиртное будет не так сильно действовать на его жену. О, она вполне могла бы справиться с пристрастием к выпивке – она могла справиться с чем угодно! – но им обоим было легче жить, если она постоянно пребывала в легком подпитии.

В отличие от многих других Китти хорошо переносила климат Лос-Аламоса; они же как-никак не раз проводили отпуск в Перро-Кальенте, неподалеку оттуда. Но Олден-Мэнор в ИПИ был бы заметным шагом вперед по сравнению с Бастьюб-роу и даже их виллой с красной черепичной крышей здесь, на Игл-хилл в Беркли.

– Проклятье, я ведь тоже ученый, в конце концов! – яростно выкрикнула Китти.

Оппи заставил себя сдержать резкий ответ. Да, Китти действительно окончила институт и даже прикоснулась к науке в качестве лабораторного ассистента профессора биологии, но ведь она даже не была доктором философии. Естественно, за годы, проведенные на Горе, она утратила даже теоретическую возможность получить эту степень. Но ведь ее наука…

– Ботаник, – сказал Роберт.

– Да, черт возьми, я ботаник! Это такая же наука, как и физика, – и даже серьезнее, если подумать, сколько там неразгаданных тайн. Как началась жизнь – ты же помнишь, что растения появились раньше животных. Как кодируется генетическая информация и как она передается из поколения в поколение. Совершенно неизвестно, каким образом растения преобразуют солнечный свет в пищу. Ох, хотела бы я, чтобы ботанику можно было свести к десятку частиц и нескольким законам.

– Ладно, – сказал Оппи. – Я тебя понимаю. Но в ИПИ нет ни одного отдела, который занимался бы естественной историей.

– Мне плевать. Я мучилась в Лос-Аламосе, понятия не имея о том, что там происходило. И если мы переедем в этот твой хваленый институт – очередной распроклятый переезд! – я требую, чтобы ты держал меня в курсе дела. Чтобы ты рассказывал мне все и я играла во всем этом активную роль. Помилуй бог, там, на Горе, ты назначил Шарлотту Сербер руководительницей группы.

Так оно и было. Шарлотта оказалась там единственной женщиной на нерядовой должности – она заведовала местной библиотекой. У нее не было профессионального образования, и на это место вполне можно было бы назначить Китти, но он хотел, чтобы Китти играла куда более важную (для него) роль – жены директора.