Оппенгеймер. Альтернатива

– Нет, – сказал Оппи. – То есть да, насчет того, как вы выразились, поскольку термин «Солнечная система» относится конкретно к нашей звезде – Солнцу. Но я сомневаюсь в самой идее Луиса. Если мы не найдем в Солнечной системе ничего подходящего для жизни, значит, нам нужно будет построить себе новый дом. Гораздо вероятнее, что в ближайшие восемьдесят лет мы не ограничимся постройкой… э-э-э… космических кораблей, а создадим внушительную колонию, свободно плавающую в космосе. Возможно, в поясе астероидов, где благодаря очень слабому тяготению добыча полезных ископаемых будет нетрудным и дешевым делом. Ведь после фотосферного выброса Солнце успокоится. Если когда-нибудь мы вознамеримся отправиться к другим звездам, то всегда сможем снабдить двигателями наше космическое жилье, но это вопрос будущих веков, если не тысячелетий. На сегодня мы можем строить космические объекты в околосолнечном пространстве, мы можем запасать практически неисчерпаемую солнечную энергию, мы можем вести разработку полезных ископаемых на астероидах. Раби, мне представляется, что вашей группе следует рассматривать оба варианта – и Марс, и искусственный объект, вращающийся вокруг Солнца за пределами опасной зоны. – Оппи сделал паузу. – Поймите меня правильно: если бы кто-то потребовал от нас отправить человека на Луну в течение десяти лет, я бы отказался. А многочисленную группу из мужчин, женщин и детей – на Марс за восемьдесят лет? Или за те же сроки массивное обитаемое космическое сооружение, расположенное на расстоянии, обеспечивающем выживание при взрыве фотосферы? Легко. – Он переводил взгляд с одного лица на другое, собирая кивки в знак согласия, затем снова повернулся к генералу и одарил его широкой улыбкой.

Гровз с довольным видом поднялся на ноги.

– Джентльмены, – сказал он, – мы с вами только что свершили квантовый скачок в мир Бака Роджерса[54].

Оппи ухмыльнулся. Многие коллеги-физики не приняли бы эту метафору, потому что квантовые скачки бесконечно малы, но, как и большинство придирчивых людей, они упускали суть явления. Квантовый скачок происходит мгновенно, минуя промежуточные этапы, и сейчас, безусловно, все произошло именно так. Имея в своем распоряжении ракеты фон Брауна – и самого фон Брауна! – США внезапно оказались на пути к выходу в открытый космос, в область, которая в противном случае могла бы оставаться неисследованной до двадцать первого, если не до двадцать второго века.

Он вспомнил свою встречу в Овальном кабинете и стеклянную табличку с надписью на ореховой подставке на столе Трумэна и не удержался.

– Да, – сказал он, – я думаю, что путешествие Бака начинается здесь.

* * *

24 января 1946 года, после продолжавшихся несколько месяцев переговоров, Соединенные Штаты, Советский Союз и ряд других стран договорились о создании Комиссии Организации Объединенных Наций по атомной энергии. Это, конечно, обрадовало Оппи, но еще больше он обрадовался, когда Трумэн учредил специальный комитет для подготовки конкретного предложения по международному контролю над атомным оружием – и он был просто в восторге, когда председатель этого комитета Дин Ачесон решил, что при комитете должен быть совет консультантов.

Председателем Комиссии по атомной энергии назначили Дэвида Лилиенталя, а тот немедленно сделал Оппенгеймера одним из пяти консультантов. Его положение в обществе наконец-то изменилось, по крайней мере в этом вопросе: Дж. Роберт Оппенгеймер теперь не был ученым, лишенным моральной ответственности за последствия применений своих открытий; он непосредственно участвовал в разработке политики, причем на самом высоком уровне.

Действительно, перемены, казалось, были определенно к лучшему. Но, как заметил однажды ночью Оппи, если развод Китти с предыдущим мужем прошел спокойно и без затруднений, даже несмотря на то что она была беременна ребенком Оппи, то распад военного союза между Соединенными Штатами и Советским Союзом оказался совсем не таким. 5 марта Уинстон Черчилль, уже не премьер-министр, а лидер «Верной оппозиции Его Величества», выступил с речью в спортивном зале Вестминстерского колледжа, который, несмотря на название, перекликающееся со знаменитым британским аббатством, находился в Фултоне, штат Миссури; среди его слушателей был президент Трумэн. Черчилль бушевал:

«Я считаю своим долгом обратить ваше внимание на некоторые факты, дающие представление о нынешнем положении в Европе… Протянувшись через весь континент от Щецина на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море, на Европу опустился железный занавес».