– Меня больше не интересует изготовление бомб, – сказал Оппи. – И даже вопрос их контроля меня не очень занимает. Я хотел бы поговорить с Курчатовым и другими – теми, о ком я могу даже не слышать, но он-то хорошо знает, – с вашими лучшими физиками, особенно в области… – он сделал паузу, чтобы дать возможность отойти подальше юноше и девушке, которые брели, держась за руки: технические термины по-голландски и по-английски звучали почти одинаково, –
– Ага, значит, Америка все же разрабатывает водородную бомбу, – сказал Апресян таким ровным и спокойным тоном, каким впору обсуждать разве что погоду.
– Этого я не говорил. Вы ведь изучали мое прошлое и не можете не знать, что до войны я работал в области физики звезд – изучал реакцию синтеза, питающую звезды энергией, и думал о судьбах звезд после окончания их жизни. Есть проблемы… в этом столь далеком от нас мире… и в их решении нам – мне! – нужна помощь.
Они перешли через Драм-бридж, выгнувшийся полукругом деревянный мостик с редкими перекладинами вместо ступенек, и направились дальше среди зелени, усыпанной алыми и бледно-розовыми цветами. Восседающий рядом с тропой безмятежный Будда не пожелал открыть глаза, чтобы взглянуть на них.
– Могу предположить, – сказал Апресян, – что усилия профессора Курчатова, естественно, будут сосредоточены в нынешней сфере деятельности, пока не будет устранен нынешний дисбаланс сил. Уверен, что если бы вы оказали ему содействие в этих трудах, то Академия наук приветствовала бы его обращение к высокой теории. – Оппенгеймер ничего не сказал на это, и через некоторое время русский продолжил: – И раз уж я упомянул дисбаланс сил: после бегства Гамова Запад должен нам первоклассного физика.
Георгий Гамов, участвовавший в работе последней из Сольвеевских конференций, состоявшейся в 1933 году, отказался вернуться в Советский Союз. Через год он оказался в числе преподавателей Университета Джорджа Вашингтона. Именно он уговорил переехать в США Эдварда Теллера, жившего тогда в Лондоне. От участия в Манхэттенском проекте Гамов отказался. В последнее время он обратился к астрофизике и космологии; Оппи рассчитывал привлечь его к работе в группе «Терпеливая власть» проекта «Арбор».
– Я всего лишь хочу установить связь, – сказал Оппи. – Коммуникационный канал между людьми, занимающимися… определенными проблемами здесь, в США, и их коллегами из России, которые могут иметь ценные мысли по этим самым вопросам. И чтобы это была дорога с двухсторонним движением.
Они уже вышли из Восточного сада и миновали Кроссовер-драйв.
– Мы и раньше устраивали в консульстве приемы, на которых присутствовали приезжавшие в вашу страну советские ученые, – сказал Апресян. – Уверяю вас, что профессор Курчатов вполне доволен своей жизнью в России, но вы, конечно, должны понимать, что после прискорбной потери Гамова мы не можем позволять нашим лучшим умам разгуливать у ворот базы Пресидио.
По дороге прокатился, подскакивая, полосатый мяч размером со школьный глобус; за ним бежали трое мальчиков. Оппи разжег трубку и молча курил. Они шли дальше на запад. Сначала запахло навозом из вольера, где паслись бизоны, а потом воздух наполнился соленым морским ароматом и над головами закружились чайки.
Они дошли до границы парка и, как решил Оппи, исчерпали тему разговора. Справа возвышалась пришедшая в упадок Голландская ветряная мельница, которую давно уже перестали использовать для орошения парка, а впереди лежала дорога, отделявшая парк от песчаного океанского пляжа. А за полосой песка протянулась до самого горизонта, где лазурь вод сливалась с лазурью небес, равнина Великого, Тихого океана – земного Моря спокойствия.
Оппи собрался было сострить по поводу того, что они, вероятно, единственные, кто сегодня проходил мимо этой мельницы и говорил по-голландски, когда Степан Захарович Апресян указал на точку невдалеке от берега:
– Видите лодку? Вон ту, красную?
Оппи наклонил голову, чтобы поля шляпы лучше прикрывали глаза от солнца.
–
– Это скоростной катер с командой. А в международных водах стоит советский траулер «Крылов». Вам нужно лишь спуститься по пляжу, сесть в катер и…
Оппи немного подождал продолжения и, когда его не последовало, сказал:
– У меня жена.
– Которая время от времени сбегает от вас, – отозвался вице-консул. – Жена, на которой вы, извините за прямоту, вовсе не хотели жениться. Но, если захотите, мы без труда доставим и ее.
– И двое детей.
– Да, в том числе дочь, которую вы хотели отдать в приемную семью.
Оппи широко раскрыл глаза, а Апресян дружелюбно пожал плечами:
– Мы всего лишь искали определенную информацию, но вы ведь знаете поговорку: в широкую сеть попадает много рыбы. – Он указал на океан. – У этой лодки есть якорь, а вот есть ли он у вас? Нью-Йорк, Кембридж, Геттинген, Лейден, Беркли, Лос-Аламос, Принстон. – Он повернулся к Оппи. –
Эти слова можно было бы дословно перевести: «Вы не из тех, кто завязывает отношения», но…