Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея

Немного позже Фрэнк согласился организовать партийную ячейку в Калтехе. Джеки некоторое время продолжала состоять в уличной ячейке, но в конце концов присоединилась к университетской. С помощью жены Фрэнк привлек около десяти новых членов, в том числе коллег-аспирантов Фрэнка К. Малину, Сидни Вейнбаума и Цянь Сюэсэня. В отличие от пасаденской новая ячейка была «практически тайной». Фрэнк был единственным ее членом, кто не скрывал своих политических симпатий. Большинство остальных, по его словам, «боялись потерять работу».

Фрэнк понимал, что его связь с партией кое-кого уязвляла. «Я помню престарелого друга отца, говорившего, что он не послал бы своего сына в колледж, если бы там преподавал я». Физик из Стэнфорда Феликс Блох однажды попытался убедить Фрэнка выйти из партии, но он не пожелал даже слушать. Впрочем, большинство его друзей относились к этому безразлично. Членство в партии было не единственной стороной жизни молодого ученого. Фрэнк был также увлечен исследованиями спектроскопии бета-излучения в Калтехе. Как и брат, он стоял на пороге многообещающей карьеры. Свою политическую деятельность, хотя и не выпячивая членство в партии, Фрэнк ни от кого не скрывал и занимался ей внеурочно. Однажды во время случайной встречи Эрнест Лоуренс спросил Фрэнка, которого очень любил, зачем тот тратит так много времени на разного рода «правое дело». У Лоуренса, считавшего себя ученым, стоящим выше политики, такая деятельность вызывала недоумение, хотя сам он тратил массу времени на то, чтобы подлизаться к бизнесменам и финансистам, входящим в попечительский совет Калифорнийского университета и определяющим его политику. По-своему Лоуренс был не менее прожженным политическим активистом, чем Фрэнк, с той только разницей, что ратовал за другое «правое дело».

Фрэнк и Джеки позволяли проводить регулярные собрания КП по вторникам у себя дома. Согласно показаниям «надежного конфиденциального» информатора ФБР, Фрэнк продолжал устраивать такие собрания до июня 1941 года. Роберт присутствовал на них по меньшей мере один раз, утверждая впоследствии, что это был единственный случай, когда он «сознательно» посетил собрание Компартии. Темой для обсуждения служила расовая сегрегация в общественном плавательном бассейне Пасадены. Роберт потом свидетельствовал, что собрание «произвело на него впечатление жалкого зрелища».

Подобно своему брату, Фрэнк активно участвовал в делах учительского профсоюза восточной части залива, Союза потребителей и акциях в поддержку сезонных сельхозрабочих Калифорнии. Однажды вечером он дал в местном актовом зале Пасадены сольный концерт игры на флейте, Рут Толмен аккомпанировала на пианино, сборы пошли в фонд помощи испанской республике. «Мы проводили много времени на собраниях, политических собраниях, — говорил потом Фрэнк. — Вопросов было очень много». «Он часто говорил, — свидетельствовал в показаниях ФБР коллега Фрэнка по Стэнфорду, — о случаях экономического угнетения, которое, похоже, вызывало у него негодование». Еще один информатор доносил, что Фрэнк «на каждом шагу демонстрировал преклонение перед внутренней и внешней политикой Советского Союза». Иногда Фрэнк умел быть резким. Одного коллегу, впоследствии передавшего их разговор ФБР, он обозвал «неисправимым буржуа, лишенным сочувствия пролетариату».

Роберт не воспринимал всерьез коммунистические связи брата. Помимо членства в партии у Фрэнка было много других увлечений. «Он страстно любил музыку. У него было много друзей совершенно некоммунистического толка. <…> Лето он проводил на ранчо. Он не мог быть в эти годы очень активным коммунистом», — делал вывод Роберт.