Оппортунистка

Он кивнул. Мы вышли через ворота на парковку. Калеб взял из машины полотенце и вручил его мне. Я промокнула лицо и волосы и отдала его обратно, по-прежнему глядя себе под ноги. Мне было слишком стыдно что-либо говорить. Я вела себя ужасно. Я не хотела, чтобы у него возникло обо мне неправильное впечатление. Я сжала зубы и закрыла глаза.

– Спокойной ночи, Калеб, – сказала я быстро, почти задыхаясь.

Уходя, я чувствовала спиной его взгляд. Почему он отстранился вот так? Я впервые позволила себе потерять контроль – и получила пощечину.

– К завтрашнему дню он тебя забудет, – прошипела я себе под нос. – И тогда ты сможешь вернуться к своей жизни и забыть о том, каково это – целоваться с ним.

На следующее утро я проснулась с ощущением, что проглотила целую горсть гравия. Горло горело, все тело ныло. Зарывшись под одеяло, я попыталась избавиться от непрошеных воспоминаний о предыдущем вечере, но они всплывали перед глазами снова и снова, пока мне не захотелось кричать. В моей жизни не было места для ошибок. У меня не было семьи или денежных накоплений. У меня был всего один шанс добиться чего-то – и Калеб отвлекал меня от цели, из-за чего все могло пойти под откос.

Он звонил дважды – днем и после ужина. Я включила беззвучный режим на телефоне и запретила Кэмми отвечать на звонки. В понедельник утром я оделась, все еще немного бледная, и решила притвориться, что ничего не случилось. У нас с ним было совместное занятие по социологии – вероятно, он об этом даже догадывался, поскольку это была потоковая лекция, а я сидела на первых рядах, в то время как он – на последних.

Когда я прибыла, аудитория уже заполнялась студентами. У меня кружилась голова, перед глазами все плыло, так что я направилась к местам слева на дальнем ряду: там было пять сидений в небольшой укромной нише. Я хотела там спрятаться. Обычно там сидели те, кто спал на занятиях, и парень, который выглядел как смесь Фреда Флинстоуна с Теодором Качинским. Сегодня мне повезло: два места еще оставались свободны. Я начала протискиваться по рядам, мертвой хваткой вцепившись в сумку. Я уже была на полпути, когда услышала свое имя с профессорской кафедры:

– Мисс Каспен?

Я застыла. Профессор Граббс обращался ко мне по микрофону, и люди начали на меня оборачиваться. Я попыталась продолжить путь, как будто не слышала его.

– Мисс Каспен? – протянул профессор снова. – Куда это вы?

Я медленно повернулась, натянув на лицо улыбку. Этот невыносимый, раздражающий…

– Доброе утро, профессор, – сказала я мило.

Его три подбородка покачивались под широко улыбающимся ртом, как маятник. Калеб, до того склонившийся над учебником, тут же развернулся на сиденье. Ну вот, я обнаружена. Я оглянулась через плечо с тоской: те места, куда я направлялась, уже заняли другие студенты.

– Что не так с вашим обычным местом? – спросил профессор Граббс, показывая на первый ряд. – Может, у меня пахнет изо рта? – Он подул себе на ладонь и притворился, что нюхает ее.

По аудитории пронеслись смешки.

Я злобно уставилась на него и молча направилась к своему обычному месту.

Профессор Граббс был трехсотфунтовым быком со склонностью к противоречиям. Студентов пугал его громкий голос и давящее присутствие. Я находила его милым. Но не сегодня: сегодня я его ненавидела.

– Похоже, вы прячетесь от кого-то конкретного. – Он склонился над кафедрой, угрожавшей рухнуть под его весом.

Я бросила быстрый взгляд на Калеба. Он улыбался. Черт!

– Прячусь? – вздохнула я, садясь на свое место. – С чего бы мне прятаться от кого-то? И я буду признательна, если вы перестанете анализировать каждое мое движение, особенно перед всей аудиторией, спасибо, – прошипела я.

Профессор Граббс лукаво посмотрел на меня, а потом прочистил горло, наклоняясь к микрофону. Глядя прямо на меня, он спросил:

– Кто-нибудь в этой аудитории подозревает, что Оливия Каспен их избегает?

Калеб поднял руку.

Я низко опустила голову.

– Мистер Дрейк? – Профессор Граббс был явно удивлен. – Прошу, пройдите поближе и займите место рядом с Оливией, чтобы я посмотрел, как ей неловко.

Я услышала его шаги. Ощутила его присутствие рядом, когда он опустился на соседнее место. Моя голова все еще была опущена.

– А вы, оказывается, довольно симпатичный юноша, – сказал профессор Граббс. – Кажется, я никогда прежде не видел вас так близко.

Подняв голову, я хмыкнула. Профессор Граббс смотрел на нас, переводя взгляд с Калеба на меня с неприкрытым любопытством.

– Я вдруг открыл в себе жажду знаний, сэр. Думаю, отныне я буду сидеть здесь.

– Что ж, теперь я знаю, что слухи о вас правдивы, мистер Дрейк.

– Какие слухи, профессор? – голос Калеба был полон веселья, даже вызова.

– О том, что вы врете, как дышите.

В аудитории снова раздался смех. Калеб улыбнулся, ничуть не смущенный. Он купался в лучах чужого внимания.

– Тебе уже лучше? – спросил он у меня, когда лекция началась.

– Да. Все хорошо. – Я смотрела прямо перед собой и пыталась не вдыхать его парфюм.

Когда он потянулся достать что-то из сумки, то коснулся меня ногой. Я отпрянула – но слишком поздно: в животе уже порхали бабочки.