Оппортунистка

Она подняла взгляд – ее рука зависла над открытой машиной. Естественно, у меня не было никакой пижамы от «Шанель», я даже не знала, существуют ли такие, но если да, то у этой девицы она точно имелась.

– Это была пижама из новой коллекции? С серебряной вышивкой на манжетах?

Бинго. Я кивнула.

– Ужасно. Клянусь, в этом колледже совсем не думают о, типа, нормальных удобствах.

Я залила в машину синее моющее средство и закрыла дверцу.

– А ты, типа, из Лас-Вегаса вроде переехала, да? – спросила я, непринужденно подходя к автомату с газировкой и бросая туда монеты.

Джессика кивнула.

– Ага, мне, типа, захотелось сменить обстановку. Я приехала сюда на семестр, чтобы попробовать, но потом встретила своего нынешнего парня и решила остаться.

– А кто твой парень?

Я нажала на кнопку на автомате. Наклонилась за банкой колы.

Когда она произнесла его имя, ее лицо просияло. Я ненавидела ее за это.

– Калеб Дрейк. Из баскетбольной команды. Он очень крутой – такой джентльмен.

Ее голос невероятно меня раздражал.

– Да? Это редкость. Парни нынче такие… – я пыталась подобрать правильное слово, которое она могла бы использовать, – придурки.

Я улыбнулась.

Джессика кивнула мне, нахмурив свои изящные брови. Я чувствовала, как тоже становлюсь клеем для зубного протеза. Она принимала меня в свой круг «прузей».

– Я буквально никогда его не отпущу. Я выйду за него замуж.

Я ненавидела, когда люди использовали слово «буквально» для совершенно не буквальных вещей. Открыв свою банку с колой, я улыбнулась ей в ответ.

Только через мой труп… буквально.

Во Флориде было мокро. Обычно синее небо обвесилось плотными серыми облаками, как безвкусными аксессуарами. Такая погода стояла уже неделю, и меня тошнило от вида зонтиков по всему кампусу. Я решила взять учебники в общую гостиную, чтобы позаниматься там. Прихватив пару шоколадок и материалы для чтения, я написала Кэмми записку о том, чтобы она принесла мне ужин из столовой, и вышла из комнаты. Спустилась на лифте и направилась к самой тихой из двух гостиных. Помещение было грязным и пахло носками, но сюда почти никто не ходил, и мне даже вроде как нравилась местная атмосфера. Завернув за угол, я увидела знакомую блондинистую голову на фоне окна. Джессика. Я уже хотела предложить свое самое радостное «типа, привет», когда заметила, что она обнимает себя за плечи. Она явно плакала. Это выглядело знакомо. Я осторожно огляделась. Блондинки в беде никогда не бывают одни. Они всегда окружены друзьями и утешителями…

Коридор был пуст. Я шагнула вперед – и остановилась. Может, они расстались? В груди вспыхнула надежда, но я с досадой от нее отмахнулась. Нет смысла заранее радоваться тому, что может оказаться неправдой.

– Джессика? Ты в порядке?

Я положила руку ей на плечо – она обернулась, глядя на меня большими влажными глазами.

На подоконнике лежали смятые и мокрые бумажные салфетки. Интересно, как долго она уже здесь сидит?

– Привет, – сказала она слабо. Голос у нее осип.

– Что случилось? Почему ты плачешь?

Она отвернулась обратно к окну и высморкалась. Молчала так долго, что я неловко переступила с ноги на ногу, гадая, не забыла ли она о моем присутствии. Я уже хотела сказать что-то, когда она вдруг разрыдалась.

– Я… – Всхлип. – Думаю… – Икание, всхлип. – Что я… – она набрала воздуха в грудь, – беременна…

Я попыталась переварить эту новость. Ее рыдания немного затихли, и теперь она просто тихо всхлипывала в салфетку. Я оценила свое положение, ее положение и его положение. Все выглядело плохо – для всех троих.

– Ладно, – выдохнула я. – Ты уже сказала ему?

– Нет.

– Кто-нибудь знает?

Она покачала головой.

– Мои… – она шмыгнула носом, – родители от меня… откажутся и… Я так боюсь… – она охнула, – его потерять.

– Понимаю.

Мой голос звучал сочувственно, и какая-то часть меня и правда ей сопереживала… часть такая микроскопическая, что атом по сравнению с ней показался бы размером с кулак.

– Что ты собираешься делать?

Я подобрала грязные салфетки с подоконника и выбросила их в мусорку.

– Я ничего не могу сделать. У меня… у меня назначен прием в субботу, но мне нужно, чтобы кто-нибудь меня отвез, а я не хочу говорить никому из друзей, понимаешь? Я тут все еще новенькая. Не хочу, чтобы их отношение изменилось.

Я очень сомневалась, что они стали бы относиться к ней по-другому. В прошлом семестре двое из ее ближайших «прузей», по слухам, прошли ту же самую процедуру.

– Почему бы тебе не сказать Калебу? Он поймет. То есть, бога ради, он же несет половину ответственности.

– Не-е-е-ет! – Она схватила меня за руку, умоляюще заглядывая в глаза. – Он думает, что я принимаю противозачаточные… и я хотела возобновить прием, честно. Просто я была так занята – учеба и он… Я никогда не думала, что это случится. Я была так осторожна. Мне некому довериться.

Она прицепилась ко мне – обвила руками за шею, уткнулась лицом мне в плечо. Я с досадой поняла: она обнимает меня, ища хоть какого-то утешения. Я похлопала ее по спине так осторожно, словно она воняла, и отстранилась.

– Я отвезу тебя.