Оппортунистка

Те несколько секунд, пока он обдумывает варианты, позже расплываются в памяти. Я зла, мне стыдно и страшно. Я жду, пока он решится – насиловать меня или нет.

«Боже, прошу, пусть он просто уйдет…»

Дистанция между нами наконец увеличивается: он поворачивается ко мне спиной и идет к машине.

Я практически вваливаюсь в дом. Оказавшись внутри, я торопливо запираю дверь и бросаюсь на диван. Рыдаю в подушку, пока горло не начинает болеть, а потом беру телефон и звоню единственному человеку, которому могу доверять.

– Калеб…

– Оливия? – голос у него сонный. – Что случилось?

– Ты можешь ко мне приехать?

– Прямо сейчас?

Я слышу, как он ходит по комнате, включает свет… возится с одеждой.

– Калеб… пожалуйста… Я…

– Я приеду.

Когда Калеб приезжает, у него растрепаны волосы. На нем шорты и помятая футболка.

– Что случилось? – спрашивает он, как только видит меня.

Приподняв пальцами мой подбородок, он всматривается в мое лицо. Я рассказываю о Джиме, о клубе, о том, что произошло после.

Калеб яростно мечется по гостиной. Лицо его искажено гневом.

– В каком отеле он остановился, Оливия? – Он сжимает кулаки.

Я боюсь, что если он найдет Джима, то узнает правду обо мне.

– Нет! Я не хочу, чтобы ты уходил.

Я тяну его за руку, пока он не садится рядом. Его злость постепенно утихает, перетекая в беспокойство, и он прижимает меня к груди. Я не прижималась к его груди уже очень долгое время: это объятие меня ошеломляет. Он пахнет мылом, Рождеством и самим собой, и я плачу, как маленькая, от непривычного чувства безопасности, которое дают мне его прикосновения. Никто не обнимал меня так прежде. Сражаясь с внезапным порывом сбежать, я держусь за него мертвой хваткой.

– Ты не мог бы остаться сегодня здесь? – шепчу я.

Он целует меня в лоб и стирает большими пальцами мои слезы.

– Конечно, я останусь.

Я чувствую такое облегчение, что жалко дрожу. Он обнимает меня крепче. Что бы я без него делала? Кому бы я позвонила? Калеб здесь сейчас – но наше время утекает сквозь пальцы. Скоро я снова его потеряю. В первый раз это и так было достаточно плохо. Я зарываюсь глубже в его тепло и наслаждаюсь ощущением того, что обо мне заботятся. Я засыпаю, прижавшись к его груди, слушая, как его сердце выстукивает самый красивый ритм, который я когда-либо слышала.

Глава 9

Прошлое

Решение было принято. Я рассказала Кэмми об аборте Джессики, пока мы сидели в столовой за ужином.

– Ты шутишь, – сказала она, роняя картошку фри изо рта.

– Нет. – Я сглотнула ком в горле. – Я слышала, как она говорила об этом с той дылдой, которая вечно лезет не в свое дело.

Я засунула в рот последнюю соломинку картофеля и облизала соль с губ.

– С Надей? – спросила Кэмми, отодвигая свою тарелку.

– Да, с ней, но никому не говори о том, что я тебе рассказала, Кэм. Будет ужасно, если об этом узнают.

Вглядевшись в миловидное лицо моей соседки, я нахмурилась. Возможно, это будет единственный раз, когда Кэмми и правда никому не разболтает. И что мне тогда делать?

– Думаешь, Калеба это расстроит? В смысле, думаешь, он бы хотел оставить этого ребенка?

Я уставилась на ее блестящие глаза и почувствовала, как в животе оседает свинцовым грузом вина. Я даже не думала об этом. Он бы и правда захотел оставить ребенка, я знала это в глубине души. То, как он говорил о своей семье в кафетерии «Джексона», подсказало мне, что он хочет быть отцом. Я закрыла глаза и вздохнула.

– А мне-то откуда знать?

Кэмми пожала плечами.

– Ты его вроде как знаешь. В смысле, ты же провела с ним немного времени, верно? Я просто подумала…

– Я ничего о нем не знаю, – огрызнулась я, вставая и хватая свой поднос.

«…Кроме того, что я хочу его больше всего на свете», – закончила я про себя.

Посмотрев на Кэмми, я вдруг запаниковала. У Кэмми было настоящее словесное недержание. Сплетни об аборте разлетятся по всему колледжу очень быстро. Теперь я официально обеспечила себе место в первом классе на поезде, мчащемся в ад.

Чух-чу-у-ух!

– Я пойду в комнату.

Я хотела, чтобы она пошла за мной: так я могла бы за ней проследить. Я уже не была уверена, что хочу…

– Ладненько. Я посижу тут еще немного. – Кэмми сладко мне улыбнулась.

Выражение ее лица казалось ангельски-невинным, но в глазах плясали черти. Я видела, как сплетневый монстр уже царапается в ее груди и яростно пытается вылезти через рот.

Развернувшись, я сбежала прежде, чем она успела увидеть, как мои глаза наполняются слезами.

Чух-чу-у-ух…

Новость об аборте раскручивалась и набирала обороты в сплетневой цепочке, пока не достигла Калеба два дня спустя. Последний удар нанесла одна из его бывших, воспользовавшись шансом вывести из игры Джессику. Я видела, как она бросала на Джессику неприязненные взгляды последние несколько недель. Я узнавала их, потому что сама бросала такие же.

Весь разрыв занял меньше десяти минут. Его засвидетельствовала значительная часть студентов, слетевшихся на сцену, как мухи на истекающий кровью труп. Меня там не было, но мне рассказала Кэмми, которая заняла место в первом ряду.