Оппортунистка

– Потому что мы поженимся.

– Да? – отвечаю я с притворным удивлением.

Он всегда так говорит, а я всегда так отвечаю.

– Да, – подтверждает он.

А потом встает на одно колено и достает из кармана коробочку.

Домой я еду уже невестой. По пути я разглядываю свое кольцо так, будто оно вот-вот меня укусит. Это бриллиант от «Тиффани» – большой и громоздкий. Кольцо о чем-то мне напоминает, но я не думаю об этом, ведь я Совершенно Точно Оставила Все в Прошлом.

Через три месяца я сдаю экзамен на лицензию юриста уже во Флориде – и успешно. Приступаю к новой работе в качестве адвоката в компании «Спиннер и Помощники». Секретарша ахает при виде моего кольца. Она спрашивает меня о Тернере: кем он работает? Как он выглядит? У нее небольшая щель между передними зубами, на которую я пялюсь, пока она перечисляет нараспев имена своих миниатюрных собачек: Мелоди и Хармони. Она рассказывает мне о том, как садовых гномов ее бабушки украли со двора посреди бела дня. «Посреди бела дня! И это в Бока-Ратон!» Я сочувствую ситуации с гномами и соглашаюсь привести Пиклз поиграть с Мелоди и Хармони.

Когда я впервые сажусь за стол, то наконец чувствую, что добилась успеха. Вещи в квартире распакованы, водительское удостоверение я сменила на флоридское, холодильник полон продуктов, а вчера я навещала могилу матери, чтобы рассказать ей о своей помолвке.

«Это моя новая жизнь», – понимаю я вдруг удивленно. А потом опускаю голову на стол и плачу, потому что это всего лишь моя старая жизнь с некоторыми поверхностными улучшениями. Я звоню Кэмми, чтобы сказать ей, что я совершила большую ошибку, переехав обратно. Большую. Огромную. Она слушает, как я рыдаю, и говорит, что я глупая, что она приедет через три недели, говорит мне держаться и успокоиться и что все будет хорошо.

– Ладно, – говорю я, но ни секунды в это не верю.

Но все и правда становится лучше. Сперва я нервно приспосабливаюсь к новой рутине. Сбежав в Техас четыре года назад, я приехала туда практически с пустыми руками. Я построила там новую жизнь, заполняя шкафы тарелками и стаканами, купила новое фото Томаса Барби для стены в коридоре. Ничего не напоминало мне о приключениях во Флориде. А теперь, когда я прихожу домой, то включаю те же лампы и завариваю чай в том же чайнике, которые были у меня в Техасе. Это сбивает с толку. И все же из-за всех этих перемен приходится пройти через неприятный этап привыкания.

Через несколько недель Санни-Айлс-Бич становится мне домом, «Спиннер и Помощники» – работой, а «Пабликс» на пересечении 42-й авеню и Эйзенхауэр – привычным продуктовым магазином. Кэмми приезжает с Пиклз еще неделю спустя, как было запланировано. Она остается на месяц у меня, затем переезжает в собственную квартиру в получасе езды. Кэмми не нравится Тернер. Я уже говорила об этом? Она говорит, что он предсказуем, как менструация девственницы. То есть она не то чтобы ненавидит его, но она вполне могла бы без него обойтись, как она неоднократно мне напоминает. Мне нравится Тернер. Правда.

Он навещает меня каждые две недели или чаще, если позволяет расписание. Он всегда привозит Пиклз пару старых носков поиграть – она разрывает их на части примерно за два часа. Меня эти его подарочные носки слегка беспокоят, особенно когда я начинаю находить остатки обмусоленной шерсти между диванных подушек. Мне бы хотелось, чтобы он просто покупал ей резиновые игрушки. Однажды я говорю ему об этом, пока мы едем в новый ресторан на южной стороне города. Влажность слегка уменьшилась, и в открытые окна машины задувает холодный хлесткий ветер. Это напоминает мне об одной теплой зиме, случившейся так давно.

– Например, жевательные косточки, – говорю я слегка скучающим и отстраненным голосом. – Они ей нравятся.

– Хорошо, детка, – Тернер кладет мне руку на колено и начинает качать головой в такт музыке.

У него такой скучный вкус в музыке. Ровный, как квадрат. Я напеваю про себя тему из «Губка Боб Квадратные Штаны», глядя в окно. И вдруг я замираю. Тернер обеспокоенно поворачивается ко мне:

– Что случилось, детка? – спрашивает он, снижая скорость.

Детка.

– Ничего, ничего. – Я улыбаюсь, чтобы спрятать соленую влагу в глазах. – Просто ногу свело, и все.

Я притворяюсь, что потираю ногу. Но она не болит. Просто, глядя в окно, я зацепилась взглядом за разноцветную мигающую вывеску. Когда я сосредоточиваюсь на ней, живот болезненно сводит.

«Старое Доброе Мороженое Джексона»…

Как будто где-то в голове открылась дверь и все воспоминания, от которых я пряталась, хлынули назад. Пенни, и поцелуи, и бассейн, и все, что я разрушила своими руками. Черт. Меньше всего на свете я нуждалась сейчас в ноющем сердце.

– Почему бы нам не поужинать там? – говорю я с притворным весельем, кивая на кафе с мороженым.

Тернер смотрит на меня как на сумасшедшую, которой я и являюсь.

– Там? – переспрашивает он с очевидным отвращением в голосе.

Я морщусь.

– Ага. Разве ты не устал от всех этих пафосных ресторанов? Попробуем что-нибудь новое. Ну, давай, а? – Я обиженно выпячиваю нижнюю губу, потому что обычно это помогает мне добиться желаемого.