Оправдание капитализма в западноевропейской философии (от Декарта до Маха)

Таким образом, моменты пассивности и активности сами по себе еще не могут определять разграничение субъекта и объекта, будучи связаны с целым содержанием сознания и со всеми составными элементами последнего. В качестве разграничивающего фактора Вундт выдвигает «постоянство, с которым в сознании всегда присутствуют чувственные основы волевой функции». Речь идет об ощущениях напряжения, сопутствующих внешним и внутренним актам воли; эти ощущения образуют качественно однородный и в то же время устойчивый комплекс, подобного которому не могут дать никакие другие элементы сознания. Они почти всегда на лицо; и градация их интенсивности служит показателем энергии воли. «лишь благодаря этой градации интенсивности, с связанных волевой деятельностью ощущений, сопровождающих движение и напряжение, тот признак

самодеятельности, который свойственен всякому хотению, приобретает могущее быть представляемым

содержание, непосредственно соединяющееся с чувствованиями, из которых слагается волевой процесс». Следовательно, мотивы, обуславливающие разграничение субъекта и представлений, как объектов, относятся, в значительной степени, к области представлений. Другими словами, названное разграничение мы можем получить лишь путем насильственного акта, совершаемого нашими абстрагирующим мышлением.

На самом деле субъект и объекты нераздельно связаны друг с другом. Мыслящее и мыслимое составляет единое цельное содержание сознания; их отличия носят относительный характер. При каждом отдельном акте познания мы имеем нечто переменное и нечто постоянное – меняющееся содержание представлений и постоянное восприятие нашей собственной деятельности. Каждый отдельный акт познания является, таким образом, одновременно «данным» и «произведенным».

Приведенные рассуждения уже достаточно ярко обрисовывают Вундта как философа, ставящего своей задачей борьбу с материализмом или, выражаясь модным термином, «Ueberwindung des Materialismus», «преодоление материализма», – и при этом не заявляющего себя на стороне той школы, которая считается традиционной противницей последнего. Более того, на первый взгляд можно заключить, что мы имеем перед собой в лице автора «Системы философии», наряду с решительным борцом против материализма, и не менее решительного

борца против идеализма. Но подобное заключение было бы слишком поспешным.

Чтобы выяснить истинную ценность его антиидеалистических выступлений, необходимо принять во внимание следующие предпосылки социально-экономического порядка.

Как мы уже отмечали выше, строение новейшей фабрики характеризуется, между прочим, увеличением кадров «подчиненных организаторов». Если и раньше, еще во времена мануфактурного производства, «подчиненные организаторы» по отношению к «верховному организатору» очутились в положении «организуемой массы», в положении простых наемников, «творящих волю» нанимающего их, то теперь, когда промышленные предприятия собирают под своей кровлей особенно большие отряды их, когда в некоторых производствах они составляют десятую-пятнадцатую часть всего «исполнительского» персонала, когда иерархическая цепь их значительно удлинилась, – степень зависимости их от капитала еще более повысилась, гнет эксплуатации со стороны последнего сделался для них еще более ощутительным. Образовалась организаторская масса, готовая приравнивать себя, почти без всяких оговорок, к пролетариату. В свою очередь, на аналогичную точку зрения, естественно, становятся идеологи организаторских «верхов»: и они спешат подчеркнуть факт дальнейшего «поражения в борьбе за существование», постигшего «промежуточные организаторские звенья», «бывших посредников», подчеркнуть его возможно более резко и, безусловно.

В области философии о подобном уравнивании промежуточных организаторских звеньев и представителей «физического» труда, «низших» исполнителей, говорит именно стремление охарактеризовать «субъект» и «объект», «психическое» и «физическое» как нечто, составляющее «нераздельное» целое, стремление свести антитезу между названным явлениями к познавательной фикции. Учение Авенариуса о принципиальной координации, учение Эрнста Маха об отношении психического к физическому, учение Вундта о представлениях-объектах – все эти учения одного порядка, все это примеры разрешения одной и той же проблемы, поставленной перед идеологами авангарда капиталистической буржуазии, примеры попыток передать с помощью философских символов отношение означенной буржуазии к факту роста и, вместе с тем, «поражения» кадров исполнителей-организаторов.