Я дарю тебе тюбетейку,Перевитую нитью золота,Твой отец отвернулся молча,Так, наверное, помнят молодость.Мать красивая машет пальцами,И лепечет,И восторгается.Ришад очень похож на испанца,Сын француженкиИ адаевца[4].«Вы поедете в штат Небраска?!Там такие прекрасные прерии,Там колючки, жара и кочки,Пыль и кони такие! Прелесть!Вы поедете?»Жадно смотритИ руками картину лепит.Люди летом уходят к морю.Его тянет в сухие степи.В стремя — хоп!Отшвырнуть сомбреро!Ветер черные волосы — в клочья!Тюбетейку — на лоб,Карьером,Перепадом по тропам волчьим.Задыхайся, кричи, мой мальчик,Страсть поэта — и плач и хохот.Твой отец наконец-то плачет.В моих жилах грохочет холод.Я поехал бы в штат Небраска,Но мне надо спешить на родину.Там такой же пейзаж неброский,Я поеду к себе на родину.Я поеду в адайские прерии,Там колючки, жара, морозы,Пыль и кони такие! Прелесть!Я поеду к себе на родину…
РЕЙС СВОБОДЫ
В автобусе с коричневыми стекламиКолотят парни кожу барабанов.— Куда автобус?Девушки высокие зовут меня и манят:— В Алабаму!Монах веселый с грешными глазами.Студенты в шортах,Женщины в панамах.Галдят,Поют густыми голосамиМотивы Африки:«О Алабама!»Я подсел,Они шумно теснились,Предлагали мне лучшее место:— Рядом с самой красивой, мистер!— Места много. Не все явились. —Места много. Но надо трогаться,Ждать вам некогда.Время странное.Вот рука моя на дорогу.Мне так хочется в Алабаму!Вместе с вами принять участиеВ честной драке за чье-то счастье,Я умею.Я так-воспитан.Кто-то весел, а кто-то — избитый…Извините.Вот рука моя!Пячусь с подножкиНа нью-йоркский бетон горячий,Я из автобуса, как из ножен,Вышел в расцвеченную толпу.Кто-то кудахчет,Кто-то судачит.Чья-то толстая мама плачет.Привалившись спиной к столбу.С тротуара машу, как с берега.Они долго и долго смотрят.Молодые глаза АмерикиУплывают в лихое море.Я пошел по Нью-Йорку веселому,Напевая под нос «Алабаму».Даже толстые негры высокиеПожимают плечами и лбами.Я уехал бы в том автобусе,Как на фронт уходили, мама!На покатом и скользком глобусеВсе сегодня поют «Алабаму».