Опричник

Люди приходили на двор знахаря до самой ночи. Были и такие горожане, у которых пропали родные, но в какой кошке сидел их родственник они не знали, Однако, кошки то знали людей. И они сами на дворе подходили к нужным людям, своим родным, и прижимались к их ногам. Сабуровы помогали всем жаждущим освобождения, превращая кошек обратно в людей. Некоторые из несчастных расколдованных рассказали, что сидели в теле кошке более десяти лет. Ведь знахарь обманывал их, и все их принесенные деньги тайком вынимал из мешочков, чтобы кошки никогда не могли полностью набрать его.

В тот же вечер, знахаря Белоша пострадавшие горожане, бывшие в обличье кошек долгое время и их взбешенные родные, которые оплакивали своих родных многие годы, захотели немедля растерзать и не выпускали со двора. Однако, Сабуровы не дали убить старика, заверив, что отведут знахаря на двор к наместнику города, чтобы предать его народному суду, который собирался в Рязани по средам. Так они и поступили, отведя старика к наместнику. За Сабуровыми к наместнику Рязани пошли и многочисленные пострадавшие горожане, которые в течение последующих двух дней несли челобитные, с просьбой казнить злодея – колдуна.

В последующие дни, Сабуровы и Людмила с утра до ночи находились во дворе знахаря, освобождая приходящих кошек, превращая их в людей. Но все же, у двух из животных родных и возлюбленных так и не нашлось. Они жалобно мяукали и просились на волю. Сжалившись над котами, Мирон расспросил их, кем они были. Он задавал вопросы, а коты согласно мяукали, если он был прав. Сложив их образы в своей голове, Мирон сам взял котов на руки по очереди, надев кулон и, сосредоточившись, представляя их человеческий образ, попытался как можно искреннее сказать, что знает их и любит, как братьев. На удивление Людмилы и Василия эта уловка Мирона сработала, и коты превратились в живых двух парней.

Четыре дня спустя, местный народный сбор постановил знахаря Белоша за его злодеяния казнить. Ни слезы знахаря, ни его клятвенные обещания о том, что он более не будет причинять вред людям, так как у него больше нет волшебного рубина, не возымели никакого действия на народный суд. Под давлением рязанцев, которые были в ярости от всей этой дьявольской истории и, понимая гневное недовольство пострадавших семей, народные судьи единогласно вынесли решение – знахаря Белоша Егоровича Тулеева сжечь на костре.

На следующий день приговор был приведен в исполнение. На центральной площади Рязани, на которой собрались почти все жители города даже с малыми детьми на высоком помосте знахарь Белош был предан огню. Смотря на пылающий под ногами старика хворост, и слыша его громкие крики, Мирон, поморщившись и мрачно взирая на горящего знахаря, тихо прошептал:

— На наших руках нет его крови. Мы оставили его жить после того, как он раскаялся. Но горожане сами вынесли ему этот жуткий приговор.

— Да. Он творил зло, и надо было это остановить, — добавил Василий. — Не было другого пути…

— Вы правы, — кивнула Людмила, которая стояла рядом с Сабуровыми, в толпе рязанцев. — Люди слишком доверяли ему, а он пользовался этим не жалея никого. Нажива и жажда серебра сделали из него зверя…

Глава IX. Оборотень

Тот город-болото и вязкая топь,

И ночью все чащи обходит Лихой.

Он ищет все новых невест для любви.

Закройте девиц, иначе их не найти…

Людмила повторила четверостишие из черной книжки колдуна еще два раза, и устремила свой взор на Сабуровых, которые сидели напротив нее через стол.

— И где это место? Как кумекаете? — сказал тихо Василий.

— Болото и вязкая топь, — повторил Мирон нахмурившись. — Да у нас этих болот на Руси не счесть.

— Но тут сказывается именно про город, а не просто болото, — добавила Людмила.

— Погодите! Тула – южный острог! — выпалил младший Сабуров. — Крымцы и литовцы называют крепость ту, да посад вокруг – Тулаа. По-ихнему это значит болото, да топь!

— Знать туда и поедем, — кивнул Василий, согласившись с братом.

Русское царство, Тульский острог,

1572 год, 03 июля

Едва преодолев деревянные укрепления острога – крепости, молодые люди въехали в небольшой городок. Медленно направляясь верхом на лошадях по посадским улочкам в сторону центрального сооружения города – Тульского кремля, Сабуровы и Людмила около одного из домов на Крапивенской улице повстречали яркую шумную процессию. Около двух дюжин молодых девок в разноцветных сарафанах шли по улице гурьбой и пели печальные песни. Впереди красовалась румяная статная девица в алом сарафане с венком из зелени и травы на голове и горько плакала навзрыд. Две подружки вели ее за руки и так же в голос ей вторили слезные стенания, приговаривая, что теперь жизнь ее вольная кончилась.

— Девичник, — произнес Василий, придерживая коня, обернувшись к Мирону, и брат согласно кивнул. — Видать с реки идут.