Опровержение

— А я тебе докажу! — заупрямилась Маргарита. — И в «Комсомолке» про это писали, и даже в «Молодежке» сегодняшней, мне девчонки говорили! — и стала рыться в толстенной пачке газет, которая у нее на коленях лежала.

Она утром все газеты в киоске скупает и прорабатывает.

— Докажешь! — запрезирала ее Серафима. — Небось каждый день всю «Союзпечать» натощак проглатываешь, а что толку? Красота, она или при тебе, или нет ее!..

— Вот! — обрадовалась Рита, найдя в «Молодежке» на последней страничке ту самую статью. — «Человек — это стиль», так и называется!.. Только тут конец… начало на первой странице. — И развернула с маху газету, даже сквозняк по комнате прошел. — Вот! — но тут же осеклась, будто язык проглотила.

— Ты что? — забеспокоилась Надежда. — Поперхнулась?

— Нет, вы только поглядите! — выдохнула из себя Рита. — Вы только представьте!..

— Да выскажись ты наконец! — рассердилась Серафима. — Чего ты там испугалась?!

— Так Семен же! — совсем задохнулась Рита. — Семен!

— Какой Семен? — не поняла Надя.

— Этот! — ткнула в меня дрожащим пальцем Рита. — Наш!

— При чем тут Семен? — сухо осведомилась Алька.

— Действительно! — поддержала ее Серафима.

— Да вот же он! — показала им газету Рита. — Вот же! На фото!

И правда, гляжу я на божий свет с газетной страницы и даже будто еще и подмигиваю: «Что, съели?»

— Что же это в мире делается! — усомнилась в сердцах Серафима.

А я так, строго говоря, и вовсе онемела.

— И статья! — верещит Ритка. — Крупными буквами!

— Ну-ну, зачитай! — потребовала Надежда. — С выражением!

— Так это, наверное, тот самый корреспондент, — оправдываюсь я, — которому Гошка невесть что обо мне наболтал! Как пить дать!..

— Читай! — приказала Серафима. — Слово в слово!

— От Гошки и не того еще можно дождаться! — И тянусь, чтобы отнять у Маргариты газету.

Но она мне ее не отдала, а, наоборот, стала зачитывать бодреньким голосом, как диктор из радиоточки:

— «„Человек — это стиль“. Беседа с секретарем цехового бюро ВЛКСМ текстильного комбината И. Латыниным. Если назвать на нашем комбинате, рассказывает молодой поммастера, человека, в котором проявляются лучшие моральные черты советской молодежи, я бы не задумываясь сказал: Тоня Семенова…»

— Вот дает!.. — удивилась Надька.

— «Я бы даже сказал, — продолжает читать Рита, — что в нашей Тоне проглядывает духовный мир человека коммунистического завтра…»

— Ну, это, пожалуй, загнул… — оторвалась от чтения Рита и снова принялась за свое: — «Жизнь коллектива, комсомольские обязанности для Тони стоят на первом месте. „На Тоню можно положиться“, — говорят ее подруги, и это так: свои личные интересы, личную жизнь Тоня всегда подчиняет интересам общественным…»

— Это еще куда ни шло… — прокомментировала Алька. — Тут не придерешься.

— А вы говорите — стиль, стиль… — махнула рукой Серафима. — Очень ей теперь нужен ваш стиль!

А Ритка знай свое — читает статью со всеми знаками препинания:

— «С фотографии на вас смотрит открытое и чистое лицо с озорными, ясными глазами, в которых светится готовность прийти вам на помощь, кто бы и где бы вы ни были…»

— Глаза как глаза… — пожала плечами Серафима. — Ничего особенного.

— Ну, Гошка!.. — возмутилась я уже из последних сил. — Погоди, ты у меня еще подергаешься на ниточке!..

— «Стройная, тоненькая, в так идущих к ее ловкой, складной фигурке простых рабочих брючках и яркой маечке…»

— А я что вам говорила! — обрадовалась Алька.

— «…Такой знают и любят на комбинате комсомолку, верного товарища Тоню Семенову. Вся бригада равняется на нее. „Человек — это стиль“ — говорит народная пословица. В стиле жизни — общественном, коллективном, активном — и проявляется до конца характер Тони Семеновой, Семена, как ее любовно и по-доброму называют друзья», — закончила с волнением Рита. — Все.

— Не удержался-таки, — возмущаюсь я вне себя, — и тут ввернул проклятого этого «Семена»!

Но они замолчали, уставившись на меня во все глаза.

— Нет! Чего в мире делается, я вам скажу!.. — повторила Серафима.

— А я и не догадывалась, что равняюсь на тебя!.. — процедила сквозь зубы Надежда. — Вот уж и в голову не приходило…

— Это все Гошка выдумал!.. — вскинулась я.

— Теперь тебя по слетам затаскают, по конференциям… — предположила Рита. — Как-никак пример для подражания…

— Или еще как-нибудь отметят, — добавила задумчиво Серафима. — Или премию дадут…

— Или в общежитии в двухкоечную комнату переведут, — сказала Надежда. — Вот как Альку.

— Так Алька же первая солистка! — не поддаюсь я.

— Солистка!.. — протянула Алька странным каким-то голосом. — Теперь ты у нас образцово-показательная!

— А может, и в бригадиры выдвинут… — подумала вслух Рита. — Или даже в депутаты.

Тут я и вовсе растерялась:

— Так вранье же!.. Неправда же!..

— Что неправда? — удивилась она.

— Все неправда! — не сдавалась я. — И про личную жизнь, и про глаза… все, все!..

— Ты так говоришь, — развела она руками, — что хоть опровержение впору давать.

— Опровержение?.. — Я даже вздрогнула, строго говоря, от этой неожиданной мысли. — Это как?!