Оптина Пустынь и ее время

Такое решение Батюшки меня ошеломило, и я, взволнованный, ушел к себе в гостиницу, намереваясь на следующий день сходить к ранней обедне. Велел гостинику разбудить меня вовремя. Когда стали благовестить, тот постучал ко мне. Я вскочил, скорее начал одеваться... И что же? Мне казалось, что я оделся тотчас же и пошел в церковь. Подхожу к церковным дверям, а те заперты. Спрашиваю первого монаха, почему церковь заперта. Потому, говорит, что служба отошла. А который час сейчас? Одиннадцать часов! Как? Я сейчас только одевался к ранней обедне! Я чуть с ума не сошел — потерял чувство времени, и тотчас же побежал к Батюшке. Я мог входить к нему во всякое время. Келейник впустил меня и сказал, что Батюшка сейчас отдыхает, но скоро выйдет. Я сел в приемной и волнуюсь не знаю как. Спустя минут двадцать вышел Батюшка. Помолился, благословил меня и посадил рядом. Я с испугом говорю Батюшке, что потерял чувство времени. Уснул ли я, потерял ли я сознание — никак понять не мог. А Батюшка и говорит:

— Так и должно быть, в таких вещах любопытствовать нельзя.

И начал мне рассказывать про Серафима Саровского. Я волнуюсь, хочу узнать результат, беседовал ли он с этой девушкой, а он испытующе посмотрит на меня и продолжает говорить про Серафима Саровского.

— Пришел к преподобному Серафиму один молодой человек и просит благословения у Преподобного на брак с девушкой, которая осталась в деревне. А преподобный Серафим говорит: “Твоя невеста здесь, в монастыре, ты ее встретишь при входе в гостиницу”. Тот был удивлен и говорит, что ее здесь нет. “Твоя невеста сделалась невестой Христовой, а ты женишься на другой”. Придя в гостиницу, он действительно встретился с одной девушкой, которая пристально на него посмотрела. Войдя в комнату, он нашел на столе письмо, где сообщали, что невеста его нервно заболела и умерла. Он побежал к преподобному Серафиму и со слезами поведал свое горе. И Батюшка устроил новый брак. Вот как воля Божия исполняется.

— Теперь я скажу относительно тебя: как я говорил, я молился перед жертвенником, и после обедни позвал А. С. на клирос. Я охарактеризовал ей тебя, сказал, что я ручаюсь за тебя и хочу вас обоих познакомить ближе. Она и слышать не хочет о замужестве, я ее долго убеждал и предупреждал, что в монастыре она погибнет. Тогда она смирилась и сказала: “Ваша воля, Батюшка, вы знаете лучше”. Я ей назначил час свидания в приемный час, в три часа, также и тебе заповедаю прийти в три часа.

Пошел я к себе в гостиницу и при входе столкнулся с А. С. Она сразу вся покраснела, наклонила голову и прошла мимо меня, и сейчас же вспомнились мне слова Батюшки, как бы от преподобного Серафима: “А при входе в гостиницу ты встретишь свою невесту”. И вот оно так сбывалось. И для чего она, думаю я, пошла в гостиницу (ибо она жила в поселках близ монастыря). Оказалось, что как раз и ее брат со своей невестой приехал просить у Батюшки благословения.

В три часа я пошел в батюшкину приемную. Народу собралось там довольно много. Я сел подальше, в уголок. Пришла и будущая моя невеста с братом, и сели далеко от меня. Посредине стояла женщина с юношей лет 17-ти. С большой печалью на лице она ожидала Батюшку. Наконец, Батюшка показался в дверях. Прежде всего, как он имел обыкновение делать, подошел к образу, помолился, а потом стал всех обходить и благословлять. Благословил меня, по очереди, и пошел дальше. Тут женщина, которая стояла посреди комнаты, бросилась к Батюшке со словами:

— Батюшка, помолитесь! Измучилась я со своим сыном, излечила на него все состояние, а он все остается глухонемым, и так сделалось с ним с 12 лет.

Батюшка благословил, посмотрел на него и говорит:

— Согрешил он одним великим грехом, и ему покаяться и говеть нужно, и снова он будет слышать и говорить.

Мать даже огорчилась тут за сына: как, ведь он примерный мальчик, мог ли он согрешить в 12 лет! Батюшка обратился к юноше и спросил:

— Ты помнишь, что ты сделал? — Тот в недоумении качал головой.

— Да ведь он, Батюшка, не слышит, — говорит мать.

— Да, тебя не слышит, а меня слышит.

Тогда Батюшка наклонился и шепнул ему что-то на ухо, и у того широко раскрылись глаза — он вспомнил. Через неделю юноша был здоров.

После разговора с женщиной Батюшка подошел ко мне, взял меня за руку и повел, подошел к моей невесте, взял ее другой рукой и повел обоих в исповедальню. Она очень стеснялась, а он ее подбадривал. Брат ее глазам своим не верил. (Он знал, что она бесповоротно собралась в монастырь.) Поставил нас Батюшка перед аналоем, соединил наши руки, покрыл епитрахилью своей и стал про себя молиться. Потом он обернулся к нам и сказал:

— Вот вам мое желание, познакомьтесь поближе, и если вы друг другу подойдете, то Бог да благословит ваш брак.

И затем, обратившись к моей невесте, сказал:

— А тебе заповедаю каждый день в пять часов приходить к В. В. и угощать его чаем. И вы открывайте души свои друг другу.

Потом он нас отпустил, призвал ее брата, который в этот же день уезжал обратно в Москву.