Оптина Пустынь и ее время

Благодаря моей незагруженности служебными обязанностями я имел возможность посвящать свои силы работе в братстве, а потому это время принесло мне громадную духовную пользу; здесь я окреп духовно и начал жить в ограде Православной Церкви. Тогда же было положено и начало моей проповеднической деятельности, особенно после того как в 1919 г. Святейший Патриарх Тихон посвятил нас, троих членов братства, в чтецов, с наименованием нас «благовестниками»; такие «благовестники» появились тогда во многих братствах и выступали с проповедями с церковного амвона.

Так, исполняя совет о. Нектария, я получил возможность закрепить свою связь с Православной Церковью и получить весьма ценную подготовку к моей дальнейшей миссионерской работе. И во всей моей последующей жизни в Советском Союзе его слова всегда сбывались: как только я начинал подниматься по служебной лестнице, так вскоре у меня появлялись неприятности и осложнения; когда же я довольствовался малым, то жизнь текла более спокойно. Впрочем, это уже особая тема, на которой здесь останавливаться не буду.

В заключение коснусь еще вкратце той дальнейшей духовной связи, которая совсем неожиданно установилась у меня с о. Нектарием и продолжалась до самой его кончины. Хотя моя первая и последняя встреча с ним уже связала меня невидимыми узами со Старцем, но по воле Божией он до конца не оставил меня своими молитвами.

В 1920 г. я уехал из Москвы на родину, на Северный Кавказ, где жил все время. Почти в то же время уехала в Тульскую губернию одна из участниц нашего братства г-жа Т., дочь священника, вскоре принявшая тайное иночество. Проживая недалеко от Оптиной Пустыни, она сделалась духовной дочерью о. Нектария и часто его посещала. Когда же монастырь закрыли, то она не переставала посещать Старца в тех местах, где он потом проживал.

Мы изредка переписывались, и в ее письмах я всегда получал от него благословения. Зная, как я почитаю о. Нектария, она сообщала мне, что он молится за меня и мою семью, а иногда рисковала пересылать мне от него иконки или листки поучений. Таким образом, я еще в течение почти восьми лет продолжал ощущать благодатную поддержку Старца и чувствовал в своей жизни охраняющее действие его молитв. В 1928 г. Т. сообщила мне о смерти этого последнего Оптинского старца. И как раз в последующие годы моя жизнь заметно осложнилась, и наступили весьма тяжелые годы в моей жизни. Мне кажется, что и здесь играло роль прекращение духовной молитвенной поддержки со стороны Старца...

«... Улетишь, как птичка, у тебя будет много детей» (Воспоминания монахини Ксении)

Основоположницы Успенской обители в Южной Америке, в Чили, ведут свое монашеское начало по благословению Оптинских старцев. По нашей просьбе они сообщили несколько случаев явной прозорливости старца Нектария. Их игуменией была матушка Алексия, высокой жизни, ныне уже покойница.

Воспоминания матушки Ксении (в миру Клавдии) записаны материю Иулианией.

«Мать Алексия моя тетя по матери. Она знала всех старцев, часто посещала Оптину до отъезда в Святую Землю. Была духовной дочерью старца Иосифа. Старец наставлял, как и все старцы: иметь смирение, послушание, сидеть в келлии и заниматься рукоделием — “работа в руках, молитва на устах”.

Батюшка, о. Нектарий, был небольшого роста. Ходил тихо на общее благословение помолиться у Царицы Небесной “Достойно есть”. Говорил так: “Заступи, спаси, помилуй...” и благословлял народ. Мы часто бывали в Оптине, так как родом из Калуги, и жили там. Оптина от нас в 60 верстах. И пешком ходили, и поездом по железной дороге. Я была больна, и Батюшка принимал ласково, всегда говорил:

— Помолимся.

Мне лично он благословил дорогу — говорил:

— Торопись, Клава, в Святую Землю, иначе не уедешь. Не соглашайся оставаться с родными, — хотя я очень была больна и молода, чтобы ехать одной. — Давай помолимся.

Я стала на колени, Батюшка накрыл голову мою епитрахилью, начал молиться. Крепко, крепко сжал голову и говорит:

— Клавдия, какую ты благодать получишь; ведь враг с детства не любит, а благодать борется за тебя и вырвет тебя!

Потом я ему сказала:

— Как я одна поеду, я такая больная? (С 12 до 23 лет я болела белокровием.)

Он сказал:

— Долетишь, как птичка.

И учил, как я должна вести себя на пароходе. За его святые молитвы я и качки не чувствовала, хоть она и была».

В последний раз, когда мать Ксения была у Старца, он дал ей клубок ниток и говорит ей: «На, намотай этот клубок; видишь, какой он спутанный». Она помнит, что после болезни белокровия она была очень слаба, и поэтому для нее это было не под силу, а он говорит: «Ничего, ничего, вот так у тебя сложится жизнь; трудно будет тебе вначале, а потом будет хорошо». Так оно и было.

Старец предсказал матушкам Алексии и Ксении, тогда еще молодым, что у них будет много деток. Говорил: «Вот уедешь в Святую Землю, и у тебя будет много детей».