Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

На Троицу 1990 года в Бийске произошло событие, описанное тогдашним знакомым Леонида Иваном: «Вечером родительской субботы мы шли с Леонидом на всенощную в храм. Вдруг он припал на колени и сказал: "Смотри, брат!" – и мы увидели на траве икону Святой Троицы необыкновенной красоты: три юноши в белых одеждах… Леонид сказал: "Неужели, брат ты мой, это смерть моя?" Я ответил: "Ты молод и должен много полезного совершить. Не надо думать о смерти"… Мы подошли к о. Петру под благословение. В это время светило солнце и при солнце пошел редкий и теплый дождь. На нашу просьбу освятить икону о. Петр сказал, что ее освятил Господь».

Леонид купил билет до Калуги, намереваясь поехать в Оптину Пустынь. Враг нашего спасения не дал ему, однако, уехать спокойно. У него украли деньги, кажется, и билет. Потом явились новые препятствия… Леонид сказал: «Хоть по шпалам, а уйду в монастырь». Но вот один священник из Бийска организовал паломническую поездку в Оптину Пустынь – с ним отправился туда и Леонид.

2

В августе 1990 года Леонид приехал в Оптину Пустынь, где начал трудиться на послушаниях. Вскоре он заметил в себе большую перемену. Всю свою молодость он чего-то искал, не удовлетворяясь полностью ни одним делом. В миру, кажется, никому не рассказывал о своей внутренней жизни, искании веры, – во всяком случае, решение его сначала трудиться в храме, а потом идти в монастырь созревало тайно. Говоря о разнообразии его занятий в миру, надо, вероятно, выделить главное: поиски Бога. Нет сомнений, что они двигали им. Вернее – Сам Господь вел его. Недаром, как только он оказался в Оптиной, его покинуло беспокойство, исчезла усталость и скорбность напряженных размышлений. Многое стало ясно. «Как же я раньше не знал про монашество! – сказал он. – Я бы сразу ушел в монастырь». Благодушие и веселость о Господе наполнили его душу.

Как и о. Ферапонт, Леонид (в будущем монах о. Трофим) был помещен в скитской гостинице. Очень скоро он смог применить на деле свои разнообразные знания. Чего только он в обители ни делал… Он был трактористом, пек хлеб, чинил часы, занимался кузнечными и слесарными работами, как электрик он был незаменим. Еще в Бийске он начал подниматься на колокольню, и вот здесь, в Оптиной, достигает больших успехов как звонарь, умеющий не только звонить, но и наладить звон технически. Это разнообразие коренным образом отличалось от того множества дел, которыми Леонид занимался в миру: здесь – послушания. Здесь – все с Иисусовой молитвой.

Поселившись в келлии, он сразу стал брать на прочтение книги из монастырской библиотеки. Это были творения святых Отцов.

Раньше он читал беспорядочно, хотя и много. Теперь появилась система и один предмет: православная аскетика. Леонид раньше не занимался переплетным делом, но здесь, видя ветхую, зачитанную книгу не мог ее не починить. Он так и делал, быстро постигая переплетное искусство. Вскоре он и послушание получил – трудиться в переплетной мастерской.

Понемногу стала собираться у него и небольшая келейная библиотека. Многое – на церковнославянском языке. Однако главное – пятитомное «Добротолюбие», составленное святителем Феофаном, – на русском. Это собрание таких текстов, такая школа аскетики, такое многообразие единого по духу, что, пожалуй, трудновато было бы воспринять это на церковнославянском языке при начале обучения иноческому деланию. Леонид, открыв для себя это чтение, всей душою припал к нему. Когда, через семь месяцев после его появления в обители, он был принят в число братии (это произошло в неделю Торжества Православия, 27 февраля 1991 года), он внутренне был уже готовый инок, аскет, жаждущий постоянной молитвы и покаяния. А 25 сентября того же года был совершен над ним и постриг в рясофор. Он наречен был именем Трофима, апостола от семидесяти. Когда случалось ему дать кому-нибудь совет, – он поражал силой убедительного слова, ободряя унылого, утешая скорбного. Эти слова его потом люди вспоминали с благодарностью.

Пост он держал в подвижническом духе. В Четыредесятницу на первой и последней седмицах не вкушал ничего. Несмотря на упадок сил, продолжал усердно трудиться на послушаниях. Как бы поздно ни возвращался с работы – первым приходил на полунощницу на которой советовал всем бывать неопустительно. Конечно, ему, как и отцу Ферапонту помогала здесь его большая физическая сила. Однако, «не в силе Бог, а в правде», – и он это понимал и добивался непрестанно Иисусовой молитвы. Господь помог ему утвердиться в ней. Свидетельствуют, что он много молился по ночам, делая земные поклоны.

О состоянии духа о. Трофима в это время можно судить отчасти по его письму к родным от 28 декабря 1992 года: «Добрый день, братья мои, сестры и родители по жизни во плоти, – пишет он. – Дай Бог когда-нибудь стать и по духу, следуя за Господом нашим Иисусом Христом. То есть ходить в храм Божий и выполнять заповеди Христа Бога нашего.