Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

Отроковица-киевлянка Н. П., приехавшая в Оптину Пустынь в Страстную Субботу 1993 года, привезла святыню – частицы облачения священномученика Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, и раздавала братии. О. Трофиму дала перед пасхальным крестным ходом. Эта отроковица, в шестилетнем возрасте попавшая под чернобыльское облучение, была очень больна и часто приезжала в Оптину, где ей было легче. «С 10 до 12 лет, – вспоминает она, – я жила в Оптиной Пустыни, и без родителей было сперва одиноко… И тут Господь мне послал как наставника о. Трофима. Мой духовный отец не благословил меня пересказывать наши с ним разговоры. Но один разговор могу передать. "Отец Трофим, – говорю, – опять я провинилась и давно не писала домой". А он вздыхает: "Да и я давно домой не писал". А потом сказал, потупясь: "Вот мы оставили родных и приехали сюда работать Божией Матери. Неужели Царица Небесная оставит их?"

О. Трофим был веселый и часто подкармливал меня фруктами. Теперь я понимаю, что он не ел фрукты на братской трапезе, а приносил их мне…

Когда уже перед самым крестным ходом я отдала о. Трофиму частицу мантии священномученика Владимира Киевского, он благоговейно приложился к ней и сказал: "Как жаль, что я не знаю ничего о его жизни". – "Отец Трофим, – сказала я, – у нас в Киеве сейчас выходит книга о священномученике Владимире. Я обязательно привезу ее вам, и вы все прочтете". – "Если доживу", – ответил он так серьезно, что у меня оборвалось сердце. Я даже рассердилась: "Ну как вы можете так говорить? Вы обязательно доживете! Слышите, обязательно!" Приложился он еще раз к частице мантии и ушел с ней благовествовать свою последнюю Пасху».

Никто особенно не замечал, как проводил о. Трофим пасхальную ночь. Но отдельные моменты известны. Храм был полон – очень много было людей из Козельска, Москвы и других мест. Отец Трофим носил записки от свечного ящика и несколько раз наталкивался в тесноте на незнакомого отрока, стоявшего у входа в алтарь. «Ты чего здесь вертишься?» – спросил о. Трофим. Тот отвечал: «Думаю… можно ли мне войти в алтарь?» – «А ну, брысь отсюда, – сказал о. Трофим, – и чтобы больше я тебя у двери не видел». Но не прошло и нескольких минут, как о. Трофим разыскал в толпе отрока. «Прости меня, брат, ради Христа, – сказал он. – Может, в последний раз на земле с тобой видимся, а я обидел тебя». На вопрос игумена Т., причастился ли он сегодня, – о. Трофим ответил: «Да», – и лицо его осветилось радостью.

Когда служба в Оптиной кончилась, двор монастыря опустел. Иеромонах А., направляясь в Скит на раннюю Литургию, проходил мимо братского корпуса и услышал стук сапог – это сбегал по деревянной лестнице о. Трофим. «Благословите, батюшка, – сказал он, – звонить иду». Тот спросил: «Да как же ты будешь один звонить?» – «Ничего, сейчас кто-нибудь подойдет», – сказал о. Трофим. Он заглянул в храм – там уже началась уборка… И вдруг увидел о. Ферапонта, который тоже собирался звонить. И они начали славить Воскресение Христово, два лучших оптинских звонаря. О. Трофим не заметил, как упал, пронзенный насквозь, о. Ферапонт. В следующую секунду был поражен ударом в спину и он. Теряя сознание, он подтянулся на веревках и, произнеся: «…Боже наш, помилуй нас…», – несколько раз ударил в набат, дав тем самым сигнал к тревоге. Убийца, однако, успел поразить еще и о. Василия у ворот, ведущих на дорогу в Скит…

Убийцу потом нашли и арестовали. Но помнить имя его нет никакой нужды, а судьба его в руках Божьих. Убийство иноков – дело сатаны. Они приняли мученическую смерть как Христовы воины и удостоились от Него самых прекрасных венцов, кровь их пролилась на помост звонницы в Святое Христово Воскресенье!

Получив телеграмму о смерти о. Трофима, мать, братья и сестры его очень горевали. Мать, Нина Андреевна, была больна, но собралась с силами, встала и поехала с сыновьями в Оптину К погребению не поспели. И вот сыновья вернулись в Братск, а Нина Андреевна осталась в обители. Вот только тут пришла она к вере и даже стала творить Иисусову молитву по Трофимовым четкам… Стала она посещать все службы, начиная с полунощницы. Через сорок дней ее благословили ехать домой и приводить к вере своих детей и внуков. Когда отвезли ее на вокзал, оптинская машина на обратном пути вдруг остановилась, и ее никак нельзя было завести. «Решили искать, кто бы дотащил нас на буксире до Оптиной, – рассказывал шофер, ныне иеромонах. – Полез я за буксировочным тросом и увидел, что мать Нина забыла рюкзак. "Да это же Трофим нас остановил, – говорю, – скорей на вокзал!" И действительно, машина тут же завелась, и мы, развернувшись, полетели на вокзал и успели отдать Нине Андреевне рюкзак до отхода поезда».