Opus 2

– Когда я завершу ритуал, я буду свободен от того, что сковывает меня сейчас. После такого невозможно придавать хоть какое-то значение ревности. Страху. Боли. Любви. – Его ресницы опустились блекло-золотистыми бабочками, скрывая спокойствие, мертвенной синью разлившееся во взгляде. – Гербеуэрт тир Рейоль не сумел вернуть тебя к жизни. Полагаю, новый Берндетт сможет.

Его губы почти не шевельнулись, когда с них выдохом сорвались слова заклятия.

Перемены Евы не ощутила. Только то, как рвётся внутри ещё одна тонкая струна, никак не связанная с магией.

– Возвращайся к Миране, когда я уйду. Не ищи меня. Не ходи за мной. Не беги за мной. Не зови меня. Это приказ. – Герберт отнял руку от её груди. Тыльной стороной ладони вытер новые слёзы, успевшие сбежать по её щекам; коротко, почти неощутимо коснулся губами холодного лба. – Прости, если сможешь.

Он не отменил приказ, даже отвернувшись. Так и оставил Еву смотреть сперва в его спину, потом – в дверь.

Когда вечность спустя тихие слова, прошелестев в сознании, обрезали магический поводок, она рухнула наземь куклой с оборванными ниточками. Вскочила, побежала, пытаясь крикнуть, остановить, удержать – и, подчиняясь запрету, упала вновь.

Лазейки. Нужно найти лазейки. Лазейки есть всегда…

– Окей, – сказал Мэт, – должен признать, всё прошло чуть больше не по плану, чем я думал.

…и, не найдя в выжженной душе ни сил, ни чувств, ни надежды – ничего, кроме пепла, чёрного и колючего, как звёздная пыль, Ева закрыла лицо руками, чтобы скрючиться на дощатом полу.

Наверное, у этой истории и правда не могло быть иного конца. Особенно если учесть, как истории любят закольцовываться, с безжалостной иронией заглатывая зубастой пастью финала собственный хвост.

Просто глупым в ней с самого начала был вовсе не Герберт.

Глава 22 Apotheosis [28]

Когда за ней пришли, Айрес сидела перед зеркалом, глядя, как в отражении её руки сплетают тугие тёмные пряди.

– Мы сопроводим тебя на площадь, – сухо сказала Мирана, переступив порог спальни. Двое гвардейцев бдили за её спиной, ещё четверо ждали за дверью. – Ритуал начнётся на закате, мы будем там загодя.

Солнце праздничного дня било в стёкла косыми лучами, путалось в волосах свергнутой королевы, ложащихся в тонкие косички с шуршанием тихим, как трепет крыльев мотылька. Лицо Айрес отражалось гладкой стеклянной маской – и не изменилось, когда в зазеркалье её глаза нашли лицо Мираны Ти – бель.

– Минуту, – мягко ответила она.

Айрес не обернулась, не ускорила мерных движений. Будто причёска её сейчас была куда важнее того обстоятельства, что по истечении часа её племянник может испустить последний вздох.

Возможно, так оно и было.

Возможно, не только сейчас.

Мирана следила за солнечными бликами, плясавшими в чёрном шёлке её волос.

– Оставьте нас.

Если приказ и пришёлся гвардейцам не по душе, они ничем этого не выказали. Королевская гвардия – не то место, куда могут попасть игнорирующие субординацию.

– Я не знаю, что ты задумала. Знаю одно, – сказала Мирана Тибель, когда они с бывшей королевой остались наедине. – Сделаешь что-то, в чём я увижу хоть намёк на опасность для Мирка, – я тебя убью.

Айрес вновь нашла в зеркале её глаза; оттенок их был теплее, чем у Миракла, но выражение нивелировало разницу. Во взгляде Мираны не осталось ярости, не было угрозы – лишь расчётливая, рассудочная ненависть. Давно остывшая, из жгучего пламени, разрушающего себя и других, перековавшись в острый клинок: изящный, послушный инструмент уничтожения.

– Я учту, – с той же мягкостью пообещала Айрес. Пальцы её не замерли, даже не дрогнули.

– Это не всё. Сделаешь что-то, в чём я увижу хоть намёк на опасность для девочки, – я тебя убью. Сделаешь что-то, в чём я увижу хоть намёк на опасность для риджийцев, – я тебя убью. Сделаешь что-то, в чём я увижу хоть намёк на опасность для Уэрта, – я тебя убью.

– Забавно, что в твоём списке он идёт лишь четвёртым.

– Просто сохранила ещё достаточно глупости, чтобы смотреть на тебя как на мать. Глазами матери, которая готова без раздумий пожертвовать многими, но не сыном.

Айрес аккуратно, без спешки закрепила на затылке последнюю косичку из четырёх, оставляя волосы свободно падать на спину. Взяла флакон с духами, чтобы растереть масляную каплю меж запястий, распустив по комнате горькую сладость.

Алому платью она предпочла чёрное – зимнее, тяжёлое, из плотной тёплой шерсти, украшенное лишь мехом на рукавах да серебряной вышивкой на талии. Рубиновый гребень в причёске был единственным, что напоминало о цветах королевского штандарта.

– Я признательна, – сказала Айрес, поднявшись с кресла. Накинула на плечи плащ, ждавший своего часа на спинке; поправила рукава, не скрывавшие блокираторы на запястьях, взяла с туалетного столика перчатки. – Если ты закончила, то я тоже.

Безмолвно отвернувшись, Мирана потянулась к дверной ручке.

В одном судьба Айрес Тибель не изменилась. Перед ней по-прежнему распахивали двери, вот только теперь – не все. Впрочем, сегодня ей важна была лишь одна дверь: на волю.

Та, что открывалась в данный момент.

* * *