Опыт биографии. Невиновные

Валерий Иосифович не понимал, почему он «купился» на эту социологиню. Зачем согласился с ней говорить? Зачем пустил ее к себе в квартиру? Наверное, чувство вины. С кем-то хотелось поговорить об этом деле. Вроде как очиститься. Ведь все равно уже ничего нельзя изменить…

— Давайте вернемся к вопросам, — наконец сказал Механик и вздрогнул. То же самое несколько раз повторял в совещательной комнате Роман Брюн, когда они обсуждали вердикт.

Мне стало его жаль. Я поставила чашки в раковину и собралась уходить.

— У меня к вам последний вопрос. Он совсем безобидный. Как вас вызвали для участия в процессе?

— Мне позвонили и спросили: получил ли я открытку? Сказали, что я должен прийти на отбор присяжных с паспортом. Открытка пришла позже, когда меня уже выбрали. Во время отбора я пытался взять самоотвод. Несколько раз я объяснял, что 26 апреля мне надо уезжать в командировку. Но они уверяли меня, что это не причина для отказа.

Я не удержалась от оценки:

— Такое впечатление, что в суде за вас уцепились…

Мы уже стояли в коридоре. Я скинула домашние тапочки и собиралась надеть туфли. Механик снял с вешалку мою куртку и галантно подал ее мне.

— Многие отказывались участвовать, — объяснил он. — Я тоже не хотел, что называется, по бытовым причинам. Но потом понял, что это мой гражданский долг.

Это было сказано очень проникновенно и даже с пафосом.

Я спросила:

— Получается, что вы свой долг выполнили?

Механик так же серьезно продолжал отвечать, хотя уже повернулся ко мне спиной и открывал замок:

— Да, выполнил. Только на этот раз долг этот был неприятным. Как если бы я побывал в горячей точке.

Когда мы вышли из квартиры, я протянула ему руку для прощания и задала самый последний вопрос, который не давал мне покоя все это время:

— Среди вопросов, на которые отвечали присяжные, был вопрос о снисхождении. Известно, что четверо высказались за снисхождение. Кто они?

Механик улыбнулся. Пожал мне руку и ответил:

— Это тайна совещательной комнаты. Поэтому я ничего не могу вам сказать. Не хочу быть ни хуже, ни лучше других. Простите.

Это была его последняя фраза. Чувствовалось, что он мечтает, чтобы я поскорее ушла. Он вызвал лифт. Но не стал дожидаться, пока он приедет. В квартире раздался телефонный звонок. Механик махнул рукой, закрыл дверь и побежал к спасительному телефону.

По дороге домой меня не покидало ощущение недосказанности. В отличие от Александра Дружинина, Валерий Механик не вызвал у меня чувства брезгливости. Напротив, мне было его жаль. А ведь он тоже был одним из двенадцати.

«Такое ощущение, что он сожалеет об этом вердикте, но не решается признаться в этом даже самому себе. Наверное, он был одним из тех четырех, что проголосовали за снисхождение. Но почему все-таки он посчитал Летучего виновным?»

Глава девятнадцатая Настоящий шпион

Аня позвонила как всегда неожиданно. На этот раз ее голос звенел от радости.

— Родион его нашел. Он в списке присяжных для окружного военного суда. Это невероятно. Это очень большая удача для нас.

Из ее слов я ничего не могла понять. Кого нашел Родион? При чем тут список окружного военного суда?

— Ты ничего не понимаешь! Роман Брюн, который был в коллегии присяжных и осудил Летучего, значится в списке кандидатов в присяжные для окружного военного суда. По закону, он не имел права входить в коллегию присяжных по нашему делу. Это маленькая надежда на то, что приговор могут отменить в Верховном суде.

Аня чуть-чуть успокоилась и постепенно объяснила мне, что произошло.

Оказалось, что адвокат Родион Гаврилов пошел в библиотеку, чтобы найти там список присяжных для городского суда.

Ему на глаза попался другой список. Для окружного суда. И в нем-то он и увидел знакомую фамилию.

Дальше события развивались достаточно интересно. Адвокаты Летучего написали жалобу в Верховный суд. Как и подозревала Аня, судьи Верховного суда закрыли глаза на явные нарушения закона. И утвердили приговор.

Борис Емельянов был в ярости. «Как они могли? Есть ли вообще правосудие в этой стране?» — возмущенно восклицал он в присущей ему театральной манере. Толпа журналистов, собравшаяся на крыльце Верховного суда, внимала ему, ожидая грозных и сенсационных заявлений. И он сделал по крайней мере одно такое заявление.

— Коллегия присяжных вынесла неправосудный вердикт. Но это еще не всё. Мы уже говорили, что присяжным были заданы неправильные вопросы и их ответ был предсказуем. Но самое возмутительное, о чем мы узнали совсем недавно: коллегия присяжных, вынесшая обвинительный вердикт ученому Алексею Летучему, была нелегитимной. В нее включили человека, который не имел права принимать участие в этом судебном процессе. Его имя — Роман Брюн. Мы нашли это имя в списке присяжных для окружного военного суда. Он должен был принимать участие в судебных процессах в этом суде, а его включили в коллегию присяжных по нашему делу в городском суде. Мы говорили об этом сейчас на кассации. Но нас никто не хотел слушать.