Опыт философской антропологии

Согласно Беркли, идеи не могут быть отражениями чувственных вещей, автономно существующих вне ума, поскольку идея может походить только на идею. И если мы способны воспринимать предполагаемые оригиналы, то те суть идеи. Если же не можем, то о чем вообще тогда говорить?

Дж. Беркли всеми своими аргументами (1978: 174, 177, 185, 188) хочет показать «невозможность существования такой вещи, как внешний предмет». В его метафизике действительными вещами называются идеи, запечатленные в ощущениях творцом природы. Термин «вещь» фактически заменен термином «идея», в частности, потому, что первый «подразумевает нечто существующее вне духа», а это не допускается его мировоззрением! В «Трех разговорах между Гиласом и Филонусом» философ пояснял своему воображаемому собеседнику: «я не за превращение вещей в идеи, а скорее — идей в вещи; те непосредственные объекты восприятия, которые, по-твоему, являются только отображениями вещей, я считаю самими реальными вещами» (Беркли 1978: 339). Иначе говоря, «реальность вещей» в действительности означает «реальность идей».

Таким образом, философия Беркли знает только одну субстанцию — дух и только одну реальность — идеальную, духовную. Эта реальность распределена между Богом и сотворенными им духами. Весь так называемый объективный мир (Космос, природа, общество) существует только в рамках, внутри этих духов; его автономное существование исключается.

Беркли писал: «Но если под природой подразумевается некоторое сущее, отличное как от бога, так и от законов природы и вещей, воспринимаемых в ощущениях, то я должен сознаться, что это слово есть для меня пустой звук…» (Беркли 1978: 243). При этом под законами природы понимаются «те твердые правила и определенные методы, коими дух, от которого мы зависим, порождает или возбуждает в нас идеи ощущений…» (Беркли 1978: 184). Однако связь идей, по Беркли, не предполагает отношения причины к следствию, а только метки или знака к вещи обозначаемой. Например, видимый мною огонь есть не причина боли, испытываемой мною при приближении к нему, но только предостерегающий меня от нее знак. Согласно Беркли, именно в отыскании и попытках понимания этого языка творца природы должна заключаться задача естествоиспытателя, а не в притязании объяснить вещи телесными причинами (Беркли 1978: 201–202).

По признанию самого Беркли, он создавал свою метафизику прежде всего для того, чтобы упразднить философское понятие материи. «Материя, раз она будет изгнана из природы, уносит с собой столько скептических и безбожных построений, такое невероятное количество споров и запутанных вопросов, которые были бельмом в глазу для теологов и философов…» (Беркли 1978: 215). Он готов был согласиться только с одним значением этого философского термина: материя есть ничто (см.: Беркли 1978: 207).

Очевидно, Дж. Беркли нашел весьма простой и вместе с тем радикальный способ избавиться от материальности бытия: он объявил весь мир идеальной реальностью, которая присуща различным духовным субстанциям. Но если весь мир оказывается сплошной композицией идей, то, разумеется, для материи в нем не остается никакого места. Итак, по Беркли, мир есть совокупность духовных субстанций, каждая из которых наполнена своим комплексом идей.

Хотя Дж. Беркли любил апеллировать к обыкновенным людям, которые якобы намного легче, чем философы, согласятся с его рассуждениями и доводами, в действительности очень трудно убедить здравым смысл принять логику ирландского епископа. Вместе с тем (что весьма любопытно) если на уровне теоретической философии подобное мировоззрение нередко кажется чистым курьезом, то в области реальной жизни, социальных и политических отношений мы прежде всего усваиваем берклианский стиль «всемогущества мыслей». Однако метафизика Беркли есть философия тиранов, идеология тоталитарного правления.

Верным признаком любой диктатуры служит насилие и политический произвол, методологическим основанием которого является субъективизм. В этой связи можно вспомнить, как в известном романе Дж. Оруэлла о тирании «1984» один высокопоставленный чиновник так называемой внутренней партии совершенно серьезно говорил о себе подобных: «Мы покорили материю, потому что мы покорили сознание. Действительность — внутри черепа… Для нас нет ничего невозможного… Вы должны избавиться от представлений девятнадцатого века относительно законов природы. Мы создаем законы природы» (Оруэлл 1989: 179). Перед нами прекрасная иллюстрация метафизики Джорджа Беркли, которым писал: «Если допустить, что мир состоит из материи, то красоту и пропорциональность ему придает ум…»