Опыт философской антропологии

Если ужас приоткрывает Ничто, то, наш взгляд, любовь как альтернативное настроение открывает человеку бытие, жизнь и ее ценности. Следовательно, чтобы остановить абсурдное торжество смерти, необходимо сменить общее настроение человеческого духа. Методика противостояния смерти может быть построена на фундаментальном настроении любви.

3.4. Идея сверхчеловека и гуманизм

Весь мир мыслит категорией сверхчеловека. На протяжении двух тысячелетий христианство предлагает идеал богочеловека — Иисуса Христа. С конца девятнадцатого столетия живет своей жизнью Übermensch Фридриха Ницше. В двадцатом веке Шри Ауробиндо рассказал о своем пути к сверхчеловечеству. Наконец, современная обыденная ментальность неустанно тиражирует образ супермена. Таким образом, идея сверхчеловека носит универсальный характер. Люди мыслят ее, истово верят в нее, они желают ее. Возникает резонный вопрос: что такое сверхчеловек и почему люди мечтают о нем? Вопрошая о сверхчеловеке, мы лучше узнаем сущность человека.

Для ответа на поставленный вопрос требуется более внимательное рассмотрение различных доктрин сверхчеловека. Обратимся к концепции Ф. Ницше. Его Заратустра учит о сверхчеловеке, который должен стать смыслом земли, смыслом бытия людей. Что касается человека, то он есть посмешище или мучительный позор. Человек — грязный поток, и нужно быть морем, чтобы принять в себя эту грязь и не сделаться нечистым. Сверхчеловек является тем морем, где может потонуть великое презрение к человеку. Человек — это канат над пропастью, канат, натянутый между животным и сверхчеловеком. «В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и уничтожение» (см.: Ницше 1990а: 11–13).

Чем же не нравится человек Фридриху Ницше? В частности, тем, что цивилизация оказалась переполненной «маленькими людьми». Они стали господами и теперь «проповедуют покорность, скромность, благоразумие, старание, осторожность и длинную вереницу остальных маленьких добродетелей» (Ницше 1990а: 249). Именно эти маленькие люди с маленькими добродетелями, чернь, составляют величайшую опасность для сверхчеловека. По определению Заратустры, «все измельчало» (Ницше 1990а: 145): философия, наука, поэзия, мораль, искусство, все ценности. Современный европеец — «почти смешная порода, какое-то стадное животное, нечто добродушное, хилое и посредственное» — появился после восемнадцати столетий господства христианства, считает Ницше (1990: 290). Его стойкое убеждение: человек есть нечто, что должно превзойти.

Этот основной постулат, которым так или иначе присутствует во всех доктринах сверхчеловека, является весьма сомнительным с точки зрения гуманистической философской антропологии. Как заметил Альберт Швейцер, «… чем больше мы превращаемся в сверхлюдей, тем бесчеловечнее мы становимся» (цит. по: Фромм 1986: 33).

Между тем у Ницше имеются свои адвокаты. Например, К. А. Свасьян полагает, что псевдоправедники всех стран состряпали из Ницше «интеллектуальный комикс», от которого следует решительно избавиться. Они вспоминают сентенцию философа «толкни слабого» и начинают травлю «мученика познания». К. А. Свасьян стремится исправить положение, пытаясь ответить на ключевой, по его мнению, вопрос: о каком «слабом» идет речь в данном тезисе? Исследователь апеллирует к афоризму 225 «По ту сторону добра и зла». Здесь философ говорит о «великом страдании», которое до сих пор возвышало человека, и вместе с тем подчеркивает, что его сострадание обращено не к больным и обездоленным. «В человеке тварь и творец соединены воедино». Обычно люди сострадают «твари в человеке», сам Ницше предпочитает «обратное сострадание», то есть сострадание к «творцу в человеке» (см.: Ницше 1990: 346–347). К сожалению, К. А. Свасьян не дает никакого ответа на свой же вопрос, а лишь советует помнить, что философия Ницше — это уникальный эксперимент саморазрушения «твари» в человеке для самосозидания в нем «творца», названного сверхчеловеком (см.: Свасьян 1990: 24–25).

Но все же о каком «слабом» идет речь? По Ницше, слабые — это чернь, маленькие люди, популяция страдающих существ, не способная к творчеству. Один из первых признаков творчества — воля к власти. Если же еще учесть, что «сама жизнь есть воля к власти» (Ницше 1990: 250), то повседневный человек, который не стремится к власти, представляется практически безжизненным и потому никчемным существом. При таком взгляде обыкновенный человек теряет самоценность. Человек обретает ее лишь тогда, когда в нем пробуждается воля к власти и, следовательно, к трансценденции в сверхчеловека. Поэтому падающего, то есть слабого, лишенного всякой жизненности и ценности, индивида нужно обязательно подтолкнуть, помочь его падению. Подобная помощь есть подлинная доблесть настоящего человека, которым своим толчком очищает дорогу для движущейся колонны сверхлюдей. Логика Ницше безупречна.