Историк Кустарев, исследователь Вебера, так поясняет его суждение: «Негативное отношение власти и ее подданных к частной собственности не было привнесено в русское общество большевиками, на чем так упорно настаивали и сами большевики, и антикоммунистическое обыденное сознание, имеющее очень хорошо оформленную “академическую” ипостась. Можно думать, что эта особенность есть типологический определитель “русской системы”, а не свидетельство ее “формационной” или “цивилизационной” отсталости».
Как можно было устроить конвергенцию России и США, соединить их культуры! При всем нашем уважении к великим достижениям Запада, в его мир и порядок невозможно загнать наш народ, как и китайцев или арабов - и Запад никогда не пустит к себе нашу культуру и порядок, только гастарбайтеров. И у них, и у нас остались еще несовместимые корни, еще они поют в земле.
Именно капитализм (с его гражданским обществом и рыночной экономикой) породил тот тип государства, который английский ученый и философ XVII века Томас Гоббс охарактеризовал как Левиафана. Только такой наделенный мощью, бесстрастием и авторитетом ночной сторож смог ввести в рамки закона конкуренцию - эту войну всех против всех, bellum omnium соп1га omnes, заставил человека стать эгоистическом и одиноким атомом. Движущей силой, соединяющей людей в общество, являлся страх. Гоббс вводит такой постулат: «Следует признать, что происхождение многочисленных и продолжительных человеческих сообществ связано с их взаимным страхом». Он еще добавил: «Хотя блага этой жизни могут быть увеличены благодаря взаимной помощи, они достигаются гораздо успешнее подавляя других, чем объединяясь с ними». У Гоббса утрата желания увеличивать богатства равносильна смерти человека.
При этом страх должен быть всеобщим. Кроме того, должно существовать равенство в страхе. Гоббс пишет: «Когда же частные граждане, т. е. подданные, требуют свободы, они подразумевают под этим именем не свободу, а господство». Этот порядок на несколько веков придал Западу большую силу. У других имеются другие источники силы.
В образованном слое России многие мечтали о свободе Англии, ведь кредо английских экономистов было свободный работник и свободный рынок. Это их движение буржуазии называлось либерализм (от лат. liberalis -«свободный»). Но наши романтики не знали (да и еще не знают), что название возникло в 1720-х годах в ходе требований частных предпринимателей работорговли освободить их от государственного контроля. Так появился термин «laissez faire, laissez passer», т. е., «позвольте делать, позвольте идти своим ходом». Позже, в приличном буржуазном обществе стало не принято вспоминать, что именно работорговля стала первым примером свободного рынка и что капитализм тесно связан с торговлей людьми. Один автор уколол: «Как ни парадоксально, отцы-основатели laissez-faire видели в работорговле подтверждение значимости свободы». В коротком американском обзоре недавно сказано: «К 1815 году внутренняя работорговля стала основным видом экономической деятельности в Соединенных Штатах; это продолжалось до 1860-х годов»
У нас мало кто это помнит. А в многотомной «Истории идеологии», по которой учатся в западных университетах, сказано: «Гражданские войны и революции присущи либерализму так же, как наемный труд и зарплата -собственности и капиталу. Демократическое государство -исчерпывающая формула для народа собственников, постоянно охваченного страхом перед экспроприацией. Начиная с революции 1848 г. устанавливается правительство страха: те, кто не имеет ничего, кроме себя самих, как говорил Локк, не имеют представительства в демократии. Поэтому гражданская война является условием существования либеральной демократии. Таким образом, эта демократия есть ничто иное как холодная гражданская война, ведущаяся государством».
Запад стабилен, потому что его жизнеустройство основано как «война всех против всех» - конкуренция. Она фундаментальна, выражается во множестве проявлений. О чем думали наши либералы, когда лезли в эту мышеловку? Одно дело - мы жили под зонтиком СССР при уравновешенным балансе сил, - но сегодня-то совсем другое положение. Уже и с Украиной трудно договориться, за ее спиной стоит громила с дубиной.