Опытъ закона о народонаселеніи

Намъ могутъ возразить, что человческій родъ существовалъ еще такъ недолго, что мы не можемъ уловить измненій въ средней продолжительности жизни. Но если это такъ, то наука становится невозможной, связь между дйствіями и ихъ причиною рушится, и книга природы закрывается для насъ, такъ какъ ея чтеніе оказывается безплоднымъ. Если это такъ, то самыя нелпыя и невроятныя предположенія пріобртаютъ одинаковое значеніе съ самыми точными научными законами, основанными на многочисленныхъ и несомннныхъ наблюденіяхъ и мы должны вернуться къ древнимъ философскимъ системамъ, насиловавшимъ факты для своего подтвержденія, вмсто того, чтобы самимъ основываться на этихъ фактахъ. Словомъ, если законы природы непостоянны и измнчивы, не смотря на то, что они казались намъ постоянными и неизмнными въ теченіи многихъ вковъ, то для человческаго разума нтъ больше побужденія обращаться къ плодотворнымъ изслдованіямъ, — онъ долженъ быть обреченъ на бездйствіе. Если, не имя ни одного признака, указывающаго на возможность какого-либо измненія, мы въ прав утверждать, что такое измненіе все-таки совершится, то нтъ положенія, на которомъ мы не могли бы настаивать, и предположеніе о томъ, что луна сольется съ землею, имло бы одинаковую достоврность съ утвержденіемъ, что завтра взойдетъ солнце.

Въ пользу предположенія объ увеличении продолжительности человческой жизни мы не находимъ ни одного постояннаго, достоврнаго признака съ момента сотворенія человка до настоящаго времени. Изъ наблюденій, показывавшихъ, что благопріятныя условія климата, привычекъ, образа жизни и общественныхъ нравовъ способны увеличить продолжительность жизни, сдлано было заключеніе о неопредленномъ возрастаніи послдней; изъ того обстоятельства, что предлы человческой жизии не могутъ быть обозначены точно, что нельзя въ конкретныхъ случаяхъ предсказать ея границы, считаютъ возможнымъ заключить, что она будетъ возрастать безгранично, до неопредленныхъ размровъ. Для разоблаченія этого софизма и обнаруженія его нелпости достаточно разсмотрть ту органическую способность къ усовершенствованію въ мір растеній и животныхъ, которую Кондорсе принимаетъ за общій законъ природы.

Усовершенствованіе растенія при его переход отъ дикаго къ культурному состоянію, является боле поразительнымъ, чмъ какое бы то ни было усовершенствованіе животной породы. Наиболе выраженнымъ признакомъ этого усоверніенствованія необходимо признать постепенное увеличеніе размровъ цвтка, подвергнутаго культур. Можно ли изъ этого факта вывести заключеніе, что такое увеличеніе будетъ продолжаться до безконечности и не иметъ предловъ? Нтъ, такое заключеніе нелпо и всякій смло можетъ утверждать, что существуетъ предлъ для увеличенія размровъ цвтка, хотя точно обозначить этотъ предлъ нтъ возможности. Быть можетъ, никто не иметъ права сказать, что онъ видлъ самую большую гвоздику или самый красивый анемонъ, какіе только могутъ быть выращены, но всякій можетъ смло утверждать, не боясь быть опровергнутымъ фактами, что ни гвоздика, ни анемонъ не могутъ достигнуть размровъ крупной капусты, хотя величина ихъ можетъ превзойти всякій данный экземпляръ гвоздики и анемона. Никто не можетъ утверждать, что онъ видлъ самый большой колосъ пшеницы или дубъ, какіе только могутъ существовать, но всякій безъ труда и съ полною увренностыо можетъ обозначить размръ, до котораго они никогда не достигнуть. Точно также во всхъ подобныхъ случаяхъ необходимо тщательно отличать безграничный прогрессъ отъ того, предлы котораго не могутъ быть точно обозначены.

При чтеніи остроумнаго сочиненія Годвина о политической справедливости (An inquіry сonсеrnіng polіtіcal justіce), предлагаемая имъ система равенства, на первый взглядъ представляется наиболе увлекательной теоріей изъ всхъ, какія были когда-либо предложены. Улучшеніе общественнаго строя, основанное на требованіяхъ, соотвтствующихъ однимъ лишь разумнымъ убжденіямъ, будетъ, несомннно, неизмримо прочне порядка, установленнаго путемъ насилія. Всестороннее развитіе личности представляетъ принципъ, достойный уваженія и превосходящій, по моему мннію, теоріи, yстaнaвливaющія рабское подчиненіе личности общественнымъ интересамъ. Замна эгоистическихъ стремленій любовью къ ближнему въ основ всхъ общественныхъ учрежденій — это такая достойная цль, къ которой должны стремиться вс наши желанія. Словомъ, при взгляд на нарисованную Годвиномъ картину будущаго общественнаго строя, нельзя удержаться отъ восхищенія и страстнаго желанія увидть ея осуществленіе. Но, къ сожалнію, это невозможно, такъ какъ прекрасная картина Годвина — только мечта, плодъ его воображенія. Это всеобщее благоденствіе, это господство истины и добродтели исчезаютъ при первомъ столкновеніи съ дйствительностью и уступаютъ мсто сплетенію радостей и страданій, изъ которыхъ состоитъ жизнь.