Опытъ закона о народонаселеніи

Что касается приводимыхъ Вейландомъ и многими другими писателями примровъ, что въ дйствительности возрастаніе населенія предшествуетъ увеличенію продовольствія, то они, по моему мннію, подтвержаютъ то ученіе, противъ котораго направлены. Опасеніе, чтобы возрастающее населеніе не умерло голодной смертью[55], въ томъ случа, когда ему не предшествовало увеличеніе количества пищи, было многими подвергнуто осмянію, при чемъ его сравнивали съ опасеніемъ, какъ-бы люди не остались нагими, если не будетъ заготовлена одежда, до появленія ихъ на свтъ. Если еще можно спорить противъ опасенія въ первомъ случа, то во второмъ — основательность его не можетъ быть подвергнута сомннію; по крайней мр люди всегда поступали согласно съ этимъ мнніемъ. Въ предстоящіе 24 часа въ Англіи и кніяжеств Валійскомъ родится около 800 дтей; смю уврить моихъ противииковъ, что изъ числа этихъ, имющихъ появиться на свтъ дтей, едва-ли только одному изъ десяти не заготовлена одежда до его рожденія. Если опасно брать въ руки оружіе, не умя владть имъ, то не мене опасно прибгать къ примрамъ, не умя ихъ примнить. Въ такихъ случаяхъ примры чаще всего доказываютъ противоположное тому, что желаешь доказать.

XVIII.

Заключеніе.

Въ двухъ главахъ, o нравственномъ обузданіи и о вліяніи его на общество, я имлъ въ виду показать, что бдствія, причиняемыя закономъ народонаселенія, но своей природ совершенно сходны съ бдствіями, порождаемыми излишествами во всхъ другихъ страстяхъ, и что изъ существованія этихъ бдствій мы имемъ не больше основаній заключить, что законъ народонаселенія противорчитъ намреніямъ Творца, чмъ если-бы изъ существованія пороковъ, порождаемыхъ человческими страстями, мы вывели необходимость искорененія страстей, вмсто того, чтобы поучиться возможно лучше управлять ими.

Если эта точка зрниія справедлива, то изъ нее вытекаетъ, что, несмотря на признанныя бдствія, порождаемыя закономъ народонаселенія, онъ и при настоящемъ нашемъ положеніи долженъ приносить больше пользы, чмъ вреда.

Въ этихъ главахъ я вкратц очертилъ эти выгоды, насколько позволялъ планъ моего сочиненія. Тотъ-же вопросъ въ послднее время былъ искусно развитъ въ прекрасномъ сочинении Сумнера; я счастливъ, что могу рекомендовать тмъ изъ моихъ читателей, которые захотятъ ближе познакомиться съ предметомъ, едва намченнымъ мною, обратиться къ этому подробному и отлично изложенному сочиненію.

Я вполн раздляю мнніе Сумнера о выгодахъ, представляемыхъ закономъ народонаселенія; я также глубоко убжденъ въ томъ, что естественное стремленіе людей размножаться быстре, чмъ могутъ возрастать средства существованія, не можетъ быть ни искоренено, ни значительно ослаблено, безъ одновременная искорененія нашей надежды на возвышеніе и страха передъ униженіемъ, т. е. такихъ чувствъ, которыя боле всего необходимы для развитія человческихъ способностей и увеличенія общественнаго благополучія. Но, питая это убжденіе, я отнюдь не имю намренія измнить свои воззрнія на причиняемыя закономъ народонаселенія бдствія. Для того, чтобы быть вознагражденными добромъ, этимъ бдствіямъ не зачмъ мнять ни своего названія, ни своей сущности. Смотрть на нихъ иначе и не называть ихъ бдствіями было-бы столь-же неблагоразумно, какъ бояться наименовать порочнымъ чрезмрное излишество во всякой другой страсти или думать, что, если слдствіемъ такого излишества является несчастье, такъ это происходить именно потому, что сама страсть составляетъ источникъ счастья и добродтели.

Я всегда думалъ, что законъ народонаселенія, боле всякаго другого, пригоденъ для нашего исправленія и испытанія. И дйствительно, изъ всхъ извстныхъ намъ законовъ природы, онъ полне другихъ подтверждаеть изображенное въ Священномъ Писаніи воззрніе на назначеніе нашей земной жизни. Такъ какъ, слдуя путемъ добродтели и внушеніямъ разума, человкъ можетъ избгнуть вредныхъ для него и для общества послдствій закона народонаселенія, то необходимо признать, что въ этомъ великомъ закон природы вполн осуществились намренія Творца.

Поэтому я былъ удивленъ и огорченъ тмъ, что большинство возраженій противъ моего сочиненія исходило отъ лицъ, нравственный и религіозный характеръ которыхъ постоянно вызывалъ чувство моего глубочайшаго уваженія и сoчyвствіе которыхъ мн было-бы особенно дорого. Это отношеніе къ моему сочиненію было вызвано нкоторыми моими выраженіями, казавшимися слишкомъ жесткими и не снисходительными къ нашимъ естественнымъ слабостямъ и къ чувствамъ, связаннымъ съ христіанскимъ милосердіемъ.