Оракул петербургский. Книга 2

Ближе к одиннадцати часам в палату пришла заведующая отделением – Ковалева Светлана Николаевна, стройная, высокая, крашенная блондинка с сочными губами – почти секс-бомба! В ней было много порочного и прочного, притягательного. Она была хорошим примером секрета притягательной силы, идущей от женщины в белом халате – здоровой, безупречно чистой, опрятной, сексуальной, все умеющей и знающей, способной прочитать мужчину наперед. Возраст ее, видимо, уже ограничивал былые возможности, но впечатление о бурной молодости все же оставалось. Сабрина, изучив ее пристальным взглядом, почему-то почувствовала в сердце что-то, подобное ревности, даже стиснула зубы под действием какой-то магнетизма.

Заведующая начала осмотр с середины палаты – с Кати, и по нескольким, брошенным друг другу, фразам стало понятно, что беседуют мать и дочь. Так была приоткрыта первая тайна. Закончив осмотр и потрепав дочь по щеке, Светлана Николаевна обойдя постель Сабрины. Присела около Татьяны Леонидовны. Разговор велся довольно тихо, но когда нечего делать, а ты прикован к больничной постели, то органы слуха и зрения, вкупе с пролетарской смекалкой, начинают действовать в особом режиме. Было ясно, что доктора волновал, прежде всего, психологический настрой пациентки. В разговоре доктора с пациенткой даже промелькнул такой термин, как "отказной ребенок". Стало ясно, что и режим беременности, родов был не очень благоприятным. Татьяна Леонидовна, оказывается, рожала здесь год тому назад: тогда на свет появился желанный, здоровый мальчик, отношение к которому было совершенно иное, чем теперь. Ковалева посетовала на "скорость" материнства: надо же давать себе отдохнуть, а не бросаться во вторую беременность, практически без перерыва. Пациентка отвечала на вопросы доктора довольно вяло, видимо, не считая нужным откровенничать.

Только по окончании этой беседы Светлана Николаевна подсела к Сабрине. Она долго и пристально изучала ее лицо, даже не пытаясь маскировать любопытство, освободила живот пациентке от белья, профессионально помяла его и вдруг неожиданно задала подряд несколько вопросов, мало связанных друг с другом:

– Ваше фамилия Сергеева, не так ли? Вы недавно в России? У вас есть претензии к медицинскому персоналу, проводившему роды?

Сабрина не собиралась ни на кого жаловаться, но постаралась уйти от ответов на сугубо личные вопросы, хотя и их при желании можно было воспринимать, как формальные.

Врач заметила это и попыталась довольно нелепо исправить положение, она заявила Сабрине:

– Не обижайтесь. Просто я была когда-то очень давно знакома с врачом Сергеевым Александром Георгиевичем – вместе работали – вдруг, думаю, от вас к нему тянется ниточка.

Сабрина и на сей раз не стала отвечать и уточнять родственные связи. Но ее что-то больно полоснуло по сердцу.

Светлана Николаевна переместилась к другой пациентке и скоро закончила осмотр всей палаты. Прощаясь, она махнула рукой дочери и ненадолго задержала взгляд на Сабрине.

День снова втянул женщин в обычный круговорот: кормление детей, гигиена, завтрак, обед, ужин, сон при каждой малейшей возможности.

Ночью Сабрину словно что-то отсветило: она проснулась резко, как бы всплыла с большой глубины на поверхность океана. Лихорадочно глотнув воздуха и пробудив сознание полностью, она вытащила маленький ридикюль из тумбочки, в котором, кроме маленького несессера и несложного женского тайного скарба (например, прокладок Шмуклера-Бромменталя), находились листочки со стихами из архива Сергеева. Сабрина вышла в коридор, присела к лампочке ночного освещения и стала перебирать листочки. Она быстро наткнулась на нужные тексты. Первым было стихотворение "Татьяна":