Оракул прошлого

— Каких посетителей? — с подозрением глянул на меня врач. — Да вас здорово треснули! Сейчас укольчик сделаем, и всё останется в прошлом.

Но я-то видел, куда он при произнесении этих слов смотрел. А смотрел он мне за спину, на уже прибывший конвой. Да ещё знаки им бровями подавал. Ну не глупец?

— Спасибо, док! — Абсолютно искренне произнёс я, заметив, как он набирает в шприц лошадиную дозу снотворного. — Век вам благодарен буду!

И это было правдой. Укол спас Родиона от мгновенной смерти, погрузив его в сон на долгие часы, когда уже всё тайное станет явным. А мне, позволив ускользнуть в теле доктора, куда я и переместился в самый момент укола, от чего ни один, ни другой ничего не смогли сообщить охранникам.

— Ой, что это? — только и успел удивиться врач, да и то своим внутренним голосом в мозгу, который полностью уже контролировал я.

— Спокойно, эскулап, не суетитесь, — как мог вежливее, применительно к ситуации прыжка, попросил его я, — а то нас обоих могут убить. Если хотите о чём-то спросить, то просто задавайте вопросы, но не пытайтесь пока управлять телом.

Тем временем солдаты подхватили, упавшего прямо им на руки, и глубоко спящего Родиона, и поволокли его обратно по коридору, из которого они и появились за несколько минут до этого.

Вызвав в очередной раз моё удивление, доктор оказался довольно активным и разговорчивым соседом по разуму. И прежде всего, он заявил свой решительный протест против непонятных ему действий непонятного ему разума.

— Вы не смеете вторгаться столь бесцеремонно в мою приватность! — Орал он мне фактически на ухо, но только изнутри. — Я не шизофреник, и никогда им не был! Покиньте мой разум немедленно!

Дождавшись, когда он, что произошло довольно скоро, устанет кричать и брыкаться, осознав, наконец, что не то, не другое его из беды, в которую он попал, не вытащит, я приступил к переговорам.

— Уважаемый медик, начал я немного сурово, — во-первых, заткнитесь.

И что удивительно, мой невольный партнёр замолчал! Наверное, решил, что не всякому выпадает случай пообщаться с собственным внутренним голосом.

— А, во-вторых, поверьте в то, что наше соседство, невольное с вашей стороны, является временным.

— Бред какой-то, — вяло огрызнулся доктор.

— Если вам так удобно, — поддержал его я. — Однако мой голос никуда не исчезнет, а ваши члены станут подчиняться мне до тех пор, пока я не выполню свою миссию.

Я старался разговаривать с ним как можно строже и важнее, ибо знал, что обычные доктора, зачастую прибывая в самоуверенности, никого другого не слушают, как своего руководителя, или известного «медицинского светилу». Последнего реже, так как считают светилами каждый сам себя. Такие издержки профессии.

— И что же это за миссия? — Поинтересовался мой пленник, но тут же заявил: — Я не стану подчиняться голосам! Я знаю, к чему приводит бред воспалённого мозга. Да я лучше убью себя и тебя в себе!

Насколько проще с простыми людьми.

— Попробуйте, — нетерпеливо предложил я, — только как вы это сделаете, если не можете контролировать даже мизинца на руке?

Он был упёртый — он попробовал, и, разумеется, ничего у него не получилось. Мне, даже, стало его жаль, хотя, с жалостью в моём деле долго не живут.

— Теперь готов слушать? — мысленно спросил я. — Или мне еще, какие фокусы чревовещания показать? А если желаешь, то могу пристать к твоей санитарке.

Мужик был не дурак, хоть и со своими скелетами, и быстро осознал, что со мною лучше не спорить. Учитывая то, как мужчина постоянно теребил свой нательный крест, он считал меня толи бесом, толи злым духом.

— Доктор, вас больные ждут, — прикосновение санитарки к моему плечу было таким же коротким, как и наша с врачом память. Ведь мы так и стояли, вздыхая на проход, в котором исчезли солдаты, унося спящего Родиона.

— Давай, выкручивайся, — съехидничал внутри моего сознания док.

— Даже не собираюсь, — спокойно ответил ему я, не смотря на свою промашку. — А вот ты мне сейчас скажешь, где содержат Предсказателя, и проведёшь туда.

Если бы доктор мог сейчас на меня посмотреть, то это был бы взгляд сумасшедшего на психа! Ведь доктор слыл человеком уважаемым и пуританских взглядов. Но я-то видел, чем он занимался с садовником уже много лет.

— Меня же убьют, — прошептал он.

— По любому убьют, — вежливо поддержал я его в личной трагедии, — но есть вариант списать все грехи перед смертью!

Хотел бы я знать, что в тот момент происходило в его разуме, какая химическая реакция. Жить в теле.

— Я с утра записал все инструкции в «истории болезни» — запричитал он. — Как мы это им скажем?

— А кто тут лежит? — поинтересовался я.

— Пара из…, — он не стал уточнять, откуда, всё ещё продолжая справедливо бояться, — и три офицера. Оракула держат отдельно.

— Насколько отдельно? Я теряю терпение.

— Доктор, может вам грамм пятьдесят спирта принести? — неожиданно вмешалась влипчивая, как почки тополей санитарка. — А то вы уже минут пятнадцать стоите и на двери смотрите, а ничего нам не говорите.

— Иди к больным, — проговорил доктор моими губами.

— Теперь понял? — поинтересовался я у него.