Оракул Вселенной (Путь равновесия)

— Вы задали исключительно трудные вопросы. Я не готов пока ответить на них в полном объеме. Но кое-что скажу. Возможно, на генетическом уровне в человеке заложено неистребимое стремление к движению вперед — в широком смысле. И никакие опасности — даже смертельные — не могут остановить его на этом пути. Зачем первые мореплаватели на неуклюжих плотах и утлых суденышках пускались в путь от родных берегов, не зная, что ждет их за чертой горизонта, и не имея представления о громадности Мирового океана? Зачем уже на более совершенных кораблях, но так же беспомощных против ураганов и других бедствий, моряки средневековья устремлялись на поиски неведомых земель и в кругосветные путешествия? Почему так манил человека в конце концов покоренный воздушный океан? Почему человек достиг полюсов, дна морских впадин и вершин казавшихся неприступными горных исполинов? Почему, наконец, шагнул к звездам? Это риторические вопросы, Джоанна, но согласитесь, что в них много общего с вопросами, которые волнуют вас.

— Много, да не все, — упрямо тряхнула головой Джоанна. — А даже если и все — вас что, полностью устраивает положение вещей? В частности, то, что касается гибели людей?

— Гибель людей не может устраивать никого и ни при каких обстоятельствах. Но это — восприятие смерти, причем субъективное. А объективно смерть происходит, как к этому ни относиться. Рано или поздно умирает любой человек, и это правило без исключений.

— Это схоластика. Я говорю о гибели преждевременной и преднамеренной.

— Ну, во-первых, смерть преднамеренная есть преступление. Что касается преждевременной смерти, то главное здесь — принципы добровольности, свободы выбора и здравого смысла. Сможете ли вы упрекнуть врача, привившего себе смертельный вирус, дабы отыскать лекарство и спасти сотни и тысячи людей?

— Смогу, если ситуация оставляет другие возможности. При современном уровне медицины подобная фантазия врачу даже в голову не придет. Можно поискать альтернативу и десантным исследованиям планет.

— В свое время живых десантников пытались полностью заменить автоматами. К сожалению, ничего хорошего из этого не получилось. На Сцилле угробили восемь «Фениксов», чудо автоматов высшей защиты, управляемых суперкомпьютерами с фантастическим быстродействием и громадной памятью. А произошло все потому, что автоматы столкнулись с очень интересным и в то время неизвестным физическим эффектом, получившим впоследствии название «хронополярного выверта». Автоматы спасовали перед неведомым, а десантник Теодор Храмов благополучно исследовал феномен, который теперь во всех учебниках называется «хронополярным вывертом Храмова — Уилкинсона» — по именам соответственно первооткрывателя эффекта и физика, обосновавшего его теоретически.

— Что ж, возможно, вы и правы. Но… ум понимает, а сердце не принимает.

— Как ни странно это звучит в моих устах, особенно после всех мною приведенных доводов, мое сердце испытывало и испытывает нечто подобное. Возможно, поэтому я и ушел из Десанта.

— Ушли? По собственной воле? — Джоанна спросила так, будто ослышалась.

— Да. По собственной воле, хоть и после долгих и довольно трудных колебаний. Вас интересует причина?

— Признаться, очень. Я хочу понять человека, добровольно оставившего Десант. Энрико говорил, что сделать это практически невозможно. А его друг Витольд Рунге как-то проговорился, что это сильнее любого наркотика. Можно, мол, еще бросить Десант после двух, максимум трех лет, да и то…

— Мой десантный стаж — шесть лет. Что в моем случае составляет 1646 плането-часов штатного режима.

— Это же больше четырех лет! Вы все сильнее удивляете меня. А кто у вас был командиром?

— Джон Хоггинс.

— Постойте… Это же группа «Ниагара»!

— О, вам знакомо это название?

— Да кто же не знает Большого Джона и его «Ниагару»?! Еще Энрико с восхищением отзывался о вашей работе, а Витольд так вообще называл «Ниагару» суперэлитной группой Планетарного Десанта.

— Насчет «суперэлитной группы» — явное преувеличение. Да, мы были на хорошем счету у руководства, нам поручали, как правило, ответственные и трудные задания. Возможно, нам чуть больше везло, чем другим. Но главную роль в нашей группе играл, конечно, командир. Джон — замечательный человек и великий десантник. О его интуиции до сих пор легенды ходят.

— Он жив, насколько я знаю?

— Да, ушел в отставку по возрасту, в сорок пять лет. Сейчас он первый заместитель начальника отряда.

— Теперь расскажите о себе.

— Мое решение уйти из Десанта было трудным, как я говорил. Кстати, на эту тему я много раз беседовал с Джоном, и в конечном итоге он согласился со мной.

— Даже так?

— Да. Он убедился, что я не могу реализовать себя в Десанте в той мере, какую требует мое естество.

— Я не совсем понимаю… — Джоанна закусила губу, лоб перерезала тонкая вертикальная морщинка.