Оракулы перекрестков

— Я думаю, там есть механизм, реагирующий на случайную силу сжатия по принципу чет-нечет. Он имитирует бросок монеты. — Гансан положил оракула на стойку.

— Что он пишет? — Любопытный Бенджамиль даже привстал на стуле.

— В мире все быстротечно — то омут, то брод.
Все на свете не вечно и скоро пройдет.
Нам отпущен лишь миг для утех и веселья.
Не держись за былое, не плачь наперед[1]

, —

прочитал Маншаль.

— И что это значит?

— Похоже, оракул хочет сменить хозяина. — Ганс растерянно почесал лоб.

— Значит, вы уступите мне игрушку? — полуутвердительно спросил Бенджамиль.

— Похоже, что так. — Хозяин развел руками. — Я вообще стараюсь быть последовательным. Только, умоляю вас, Бен, оракул далеко не игрушка! И не позволит относиться к себе подобным образом!

— Постараюсь это запомнить, — пообещал Бен.

«Я поставлю его между китайскими шахматами и цветным кубиком-головоломкой», — подумал он и даже представил, как это будет выглядеть.

Маншаль с сомнением покрутил головой.

— А сколько вы хотите за… вещицу? — Бенджамиль бережно потрогал оракула кончиком пальца.

Гансан поморщился.

— Пятьсот тридцать одну марку, — сказал он, не раздумывая ни единой секунды.

Бенджамиль Мэй аж присвистнул:

— Ганс, вы включили в стоимость уважительное отношение?

— Нет. — Вид у Маншаля сделался чрезвычайно довольный. — Уважения оракул добьется сам. Для вас это дорого?

— Дороговато, — признался Бен. — Два месяца назад я имплантировал себе в ноги аль-найковские мышцы и связки, и мне это обошлось в четыре тысячи вместе с операцией и регенерацией. Может, скинете?

— Исключено, — отрезал Гансан.

— Ладно, будь по-вашему, — вздохнул Бенджамиль. — Все одно, торговаться я не умею. Пятьсот тридцать так пятьсот тридцать.

— Пятьсот тридцать одна, — поправил хозяин. — И наличными.

— Наличными?!

— Наличными. В моем заведении есть банкомат. — Гансан указал в конец зала.

Не переставая удивляться, Бен слез с табурета и направился к банковскому автомату.

— Этот Маншаль еще оригинальнее, чем я думал, — бормотал Бен, вставляя мизинец в отверстие.

Банкомат малость подумал, считывая с ногтя информацию, и заявил, что может выдать только тысячную купюру.

— Эй, Ганс! — крикнул Мэй, не вынимая пальца из сканера. — Ваш бессовестный автомат не дает сотен.

— Я знаю! — крикнул в ответ хозяин. — Берите тысячу, я дам вам сдачу.

Вернувшись к барной стойке, Бен вручил Гансану тысячную купюру, а тот отсчитал четыреста шестьдесят девять марок сдачи. Мужчины пожали друг другу руки.

— У вас действительно искусственные мышцы, Бен? — спросил Ганс, пряча деньги в карман жилетки.

Бенджамиль кивнул.

— Зачем вам это? Вы ведь не спортсмен?

— Люблю велотренажеры.

— А если серьезно? — На лице Гансана читался неподдельный интерес.

— Да так, ерунда… Дурацкие мечты… Снег и камни, — уклончиво ответил Бенджамиль. — Вот лучше вы мне скажите, Ганс, откуда такая странная цифра: пятьсот тридцать одна?

— Не знаю, — пожал плечами Маншаль. — Оракула нельзя продавать за другую сумму, я сам отдал за него ровно столько же.

— А если бы я платил вам ньюанями?

— Было бы тоже пятьсот тридцать один.

— Жалко, — огорчился Бен, — ньюани в два раза дешевле.

— Вы и в магию чисел не верите? — сочувственно спросил Гансан.

— Даже не представляю, что это такое, — беспечно отозвался Мэй. — Просветите.

— Это долго объяснять. Ну, к примеру, — Маншаль сделал рукой неопределенный жест, — сколько вам на данный момент лет?

— На данный момент тридцать два, — сообщил Бенджамиль.

— Тридцать два, — задумчиво повторил хозяин. — Тридцать два — число перелома, число материализации темных магических сил. Типичная ситуация, характеризуемая числом тридцать два, — это когда к вам приходит сатана и пытается заключить с вами сделку.

Бенджамиль зябко поежился.

— Но при определенном старании, везении и настойчивости, — продолжал Маншаль, — вы сможете извлечь из ситуации свои выгоды и оставить дьявола ни с чем. Вот что такое тридцать два.

— Вы бы поменьше поминали всяческие суеверия, — попросил Бен. — Корпорация не поощряет подобных разговоров.

— Я не служащий корпорации, — гордо заявил Гансан.

— А я пока еще служащий, — напомнил Бен.

Он забрал со стойки диск оракула и положил его в карман брюк.

— Погодите, — сказал Гансан, — у меня есть для него шнурок.

Бенджамиль допил пиво, купил пакетик хлебных крошек и, попрощавшись с хозяином, вышел из бара. Прогулочным шагом он двинулся вдоль ограждения, насвистывая что-то из Османа Фишера. Настроение было приподнятое. В понедельник один из секретарей Ху-Ху обязательно заведет душеспасительную беседу о вреде пьянства и эзотерических разговоров. И Бен и секретарь будут жутко скучать в процессе нудной лекции, но это будет в понедельник. А сейчас пятница.

Бенджамиль остановился возле сетчатой скамейки, достал купленный у Маншаля пакет, надорвал его и высыпал крошки на тротуар, потом отошел на пару шагов и принялся наблюдать.