Оранжевая смута

И сейчас госсекретарь сидел и мучился: сказать или не говорить самому лидеру нации, что они уже подлетают к Вашингтону и пора заканчивать эту бодягу про оппозицию, строить планы возведения новых лагерей для бандитов, которые должны сидеть в тюрьмах. Можно ведь обойтись и без этих концлагерей, поскольку и так ясно: оппозиция должна сложить оружие, перекраситься в оранжевый цвет, прийти с поднятыми руками и сдаться на милость победителя. Дошли до того, что якобы работники милиции, суда и прокуратуры являются авторами паршивых агиток типа «Леня Кучума, прости нас: мы погорячились». Может, кто из генералов и обижен на новую власть и проявляет тоску по кучумовскому режиму. Но ни один генерал не додумается просить прощения у бывшего президента. А вот оппозиционеры типа Бориса Колюсникова подзуживают бывших работников суда и прокуратуры.

Бздюнченко так погрузился в свои размышления, что уже не слышал, о чем говорят соратники.

Лидер нации сам наклонил ухо к няньке: уж слишком много времени прошло, а нянька к нему не обращалась. Тут Бздюнченко вздрогнул и выпалил громче, чем обычно:

– Уже, должно, подлетаем к Вашингтону, надо посетить нулевое помещение, избавиться от того и другого, потом я вам подержу зеркало…

– Да тише ты! Я пока не оглох, – сказал лидер нации. – Господа, прекратим этот спор, все по местам.

– Туалет не занимать, – добавил госсекретарь.

Приземление прошло благополучно, Катрин облегченно вздохнула и даже расцвела, осветив лицо американской улыбкой. Она как бы забыла обо всех и обо всем на свете. И это справедливо: она очутилась на своей родине. Если бы она не была женой президента, первой леди, если бы ее не ожидали стены Белого дома и сам Пеньбуш-младший, она, пожалуй, могла бы заявить мужу: я хочу вернуться домой.

После многочасового перелета Катрин чувствовала себя усталой, а ее Виктор Писоевич вообще имел жалкий вид.

В аэропорту «Кеннеди» толпа журналистов и худая высокая дама, знаменитая Кондализа Сарайт, появившаяся пять минут назад, ждали высокого гостя. Хорошо, что Пеньбуша не было. Ни лидеру нации, ни его супруге не хотелось предстать перед президентом в таком неприглядном виде после трудного и длинного перелета.

Встреча с президентом, хозяином Белого дома, состоялась на следующий день в десять утра по местному времени. Пеньбуш легкой походкой вошел вместе с супругой в зал, где уже сидели Вопиющенко с супругой и со своими министрами. Он протянул руку Катрин, а затем своему коллеге. То же сделал и Вопиющенко: поздоровался с супругой президента, а затем подошел к Пеньбушу и облобызал его. Наступила неловкая пауза. Виктор Писоевич уже намеревался достать нательный крест Мазепы, но хозяин Белого дома открыл рот: он пригласил гостя в овальный кабинет для беседы тет-а-тет, которая продолжалась чуть больше пятнадцати минут. Говорить было особенно не о чем. Вопиющенко тараторил о своей преданности не только лично Пеньбушу, но и Америке, напомнив, что у него жена американка.

Пеньбуш покивал головой и сказал, что он рад видеть у себя в гостях мужественного человека, борца за принципы западной демократии. Говоря это, Пеньбуш не знал, что по приказу борца за права человека только что арестован председатель Донецкого областного совета Борис Колюсников за симпатии к другому кандидату в президенты, а не ему, Вопиющенко. Пеньбуш не мог или не хотел знать, что Украина под руководством приверженца западной демократии погружается в пучину политических репрессий.

Известно, что политика грязное дело: здесь не может быть совести, чести, слепой веры в то, что говорят, в чем заверяют, – здесь есть интересы, амбиции, то, что диктуется не только соображениями перспективы, но и сиюминутными интересами. Возможно, Пеньбуш принимал черное за белое лишь потому, что ему хотелось, как и во времена холодной войны, если не полного поражения России, то хотя бы ее ослабления, и все, что работало в этом русле, устраивало его.

– От имени моей нации и моего народа я сердечно благодарю вас, господин президент, за моральную поддержку и материальную помощь в проведении оранжевой революции. И от себя лично хочу выразить благодарность за то, что вы меня, именно меня, а не какого-то там Яндиковича выбрали в лидеры моей страны. Я уже сказал европейцам, а теперь и вам хочу сказать: моя нация приняла решение о безвизовом режиме, как для европейцев, так и для американцев. В свою очередь, я осмелюсь попросить вас, господин президент, издать указ о безвизовом режиме для студентов, которые будут у вас обучаться, и для ближайших родственников дипломатов, которые работают у вас или желают получить работу.