Оранжевая смута

Ремонт был сделан в кратчайшие сроки, но, как и раньше, не радовал его глаз. Да и вообще тяжело привыкнуть к президентскому креслу. Если раньше он совершенно спокойно сочинял дешевенькие трактаты для газеты, мог уехать, куда вздумалось, излить свою злость на президента и его компанию, то теперь, когда сам стал президентом, обстановка совершенно переменилась.

Бесконечные звонки, бесконечные проблемы, среди которых главная – как расправиться с инакомыслящими оппонентами, держали его в постоянном напряжении, лишали покоя и возможности сосредоточится на чем-то конкретном и важном. И заводы, фабрики следовало бы отобрать в закрома государства, а потом продать снова, но уже своим близким, соратникам по майдану, и обезглавить весь восток и юг, расставить там своих людей, и немедленно войти в Евросоюз, и москалей поставить на место, чтоб никто из них не вякал по поводу Крыма, и… Да мало ли проблем?

Он со злостью вырубил все телефоны, трещавшие беспрерывно, и подошел к большому окну. Тут его внимание привлекли разноцветные флаги, ревущая толпа прямо под окнами его резиденции.

«О Господи, что делать? Подойти, а вдруг яйца в меня полетят, а то и булыжники, что тогда?»

Он подошел к столу и нажал на кнопку звонка. Тут же прибежал госсекретарь Бздюнченко.

– Слушаюсь, господин президент! Да здравствует лидер нации!

– Опусти руку. Послушай, что если я выйду к этим горлопанам, что под окнами собрались, они меня того – чик-чик?

Бздюнченко пожал плечами.

– Но ты же мой госсекретарь, должен знать. Я хочу к ним выйти, спросить, что им надо.

– Господин президент, я знаю одно: ваш авторитет высок как никогда. Я бы на вашем месте пошел, посмотрел в рожу каждому и спросил: чего тебе нужно, падло?

– Гм, а может, так и сделать? Только давай вместе, а?

– И охрану вызовем, – сказал госсекретарь.

– Вызывай. И прикажи, чтоб пулеметчики были наготове, – произнес лидер нации и встал перед большим зеркалом, чтобы в последний раз посмотреть на себя.

Он вышел из здания будто один, но его охрана успела выйти из других дверей и рассредоточиться на площади. Лидер нации поднял руку, но толпа митингующих стала скандировать: Вопиющенко – так! Слава, слава, слава!

– Ну, хлопцы, что за проблемы, что вас сюды привело? – спросил президент, подойдя к самому ограждению.

– Я скажу.

– Я скажу.

– Нет, я скажу.

– Хлопцы, давайте по порядку. Ну вот, например, ты, с рыжей шевелюрой, как тебя зовут?

– Тарас! Хай живе! Слава! Слава! Слава! Ура!

– Тарас, мне эти лозунги не нужны. Я, конечно, благодарен, что ты воздаешь хвалу лидеру нации, но я пришел послушать тебя. Что ты мне скажешь? Что мне скажут твои товарищи?

– В Днепре надо поменять губернатора. Поставьте своего человека, а того, что там расселся, раскомандовался и слезы льет по Яндиковичу, немедленно уберите.

– И ради этого вы все сюда пришли?

– Все, все! Ради одного этого, – заревела толпа.

– Спасибо. Завтра же будет подписан указ. Разрешите откланяться.

– Останьтесь с нами!

– Не могу: дел много, – сказал президент и повернулся, чтобы уйти.

– Мы завтра придем, хорошо? Вы выйдете к нам?

– Вы хорошие ребята, спасибо вам. Помогайте революции и дальше.

– Мы подражаем вам, господин президент.

Лидер нации позволил госсекретарю взять себя под руку, но направился теперь не к себе в кабинет, а в правительство к Юлии Болтушенко.

Бздюнченко открыл перед ним массивную дверь, охрана на первом этаже повскакивала с мест, и только один лысый полковник, наблюдавший через приоткрытую форточку, тут же позвонил в приемную Юлии и сообщил, что сам лидер нации поднимается наверх.

В правительстве переполох. Все встали по стойке «смирно» перед своими роскошными креслами, а двери раскрыли настежь. Но лидер нации ни к кому не заглянул. Он направился к Юлии и застал ее перед зеркалом.

– Навестил все-таки, – произнесла она, поворачиваясь к нему лицом. – Я делаю все, чтобы нация процветала. Вот только что дала указание повысить курс гривны и снизить курс доллара. Такого премьера, как я, ты нигде не смог бы найти. С чем пожаловал?

– Да ты представляешь? Стою, смотрю в окно, как любой великий человек. Мысли всякие лезут в голову на благо народа. И тут слышу: скандируют. Давай, думаю, спущусь. И спустился, без боязни, что убьют там или изуродуют. Подхожу, спрашиваю: что надо ребята? А они говорят: снимите губернатора Днепропетровска и поставьте своего человека, он был за Яндиковича, голосовал за него и теперь все еще тоскует о нем. Вот я и пришел сказать тебе: да с таким народом никакая инфляция не страшна. Люди пухнуть будут с голоду, а мой авторитет только расти будет. Я в этом уверен. Частичку своего авторитета я и тебе переброшу.

– Он у меня и так высок, – сказал Юлия, садясь рядом. – Тут пустили слух, что ты собираешься отправить меня в отставку. Звон раздается только тогда, когда колеблется маятник.

– Я это слышу впервые. Мы с тобой единое целое, учти. Сегодня мы соберемся все, и я поставлю тебе отличную оценку за работу в течение этих четырех месяцев. Только реприватизацию пока придержи, не торопись. Давай обойдем все твои кабинеты, я хочу увидеть твоих министров.