Оранжевая смута

– Майкл того же мнения. Он только против реприватизации заводов и фабрик. Будь с этим очень осторожен. Можешь нажить врагов и среди своих. И эту сучку Юлю возьми за жабры. А, ты этого не сможешь сделать, у тебя нет силы воли. Стоит ей вылупить на тебя глазки, как ты себе уже не принадлежишь.

– Неправда. Я ее могу уволить. И глазом не моргну. Подпишу указ и все тут. Я уже думал об этом. Только кого назначить взамен, кума Петра? Только не попрет он против меня?

– Пердушенко может это сделать; у него слишком много предприятий. Начнешь реприватизировать – обидится и захватит власть в стране. А ты останешься с носом.

– Его мы обойдем.

– Майкл говорит, чтоб ты использовал политику двойных стандартов.

– А что это такое?

– С одной стороны, ты заявляешь о желании сблизиться с оппозицией, прислушиваться к ее мнению, а с другой, ты ее давишь, давишь, давишь, как делал в свое время Ленин.

– У меня есть еще одна новость. Это хорошая новость.

– Какая? – спросила Катрин.

– Я еду в Кишинев, там будет много представителей южного региона: Молдавии, Грузии, Азербайджана и других. Украина может стать во главе нового образования государств. В противовес России.

– Ты пока на Россию не дави. Россия нас обогревает, дает топливо нашим двигателям, нашим кухням, она, можно сказать, жарит для нас блины, готовит шашлык и украинский борщ.

– А когда же я могу за Россию взяться как следует?

– Когда тебя примут в Евросоюз. Иди, кланяйся в ножки, складывай ручки, как твой предшественник, становись на колени и произноси: примите нас, пожалуйста, наставники, защитники наши дорогие, оградите нас от русского медведя, а то он в берлоге сидит, когти точит и все смотрит, как бы Крым оттяпать, а потом и всю неньку Украину поработить.

– Я выучу молитву и прочитаю ее на очередном европейском саммите. У них сердце дрогнет.

– Ищи молитву, ищи!

Муж тяжело вздохнул.

– Ты дави на Майкла, а Майкл пусть давит на Пробжезинского, а тот на Пеньбуша, а Пеньбуш на европейцев. Вообще… тяжела ты шапка Мономаха. Надо было заняться бизнесом. Мои единомышленники грызутся между собой. Кикинаху не нравится Юлия, Юлии не нравится Пердушенко. Как их примирить, просто ума не приложу.

– Намыль им всем шеи.

16

Юлия Феликсовна вела борьбу на несколько фронтов. С главным соперником по борьбе за власть, сахарным королем Пердушенко, первым заместителем Кикинахом, который исподволь препятствовал ее полету в заоблачную даль, а также с теми, кто никак не мог смириться с завоеванием ею дешевой популярности в народе, что умаляло самозваного лидера нации.

Пребывая в постоянном полете, а полет отрывал ее от реальной жизни, она, махая крылышками, все пела об улучшении жизни трудящихся и все больше завоевывала у них популярность. Чем выше росли цены, тем выше поднимался авторитет оранжевой ласточки. А цены катастрофически росли на топливо, на продукты питания, курс гривны поднялся по отношению к доллару, следовательно, и доллар страшно подешевел, теперь и он почти ничего не стоил, обесценилась основная валюта, нищета все больше, все шире расправляла крылышки, опускаясь на головы граждан. А Юлия в это время взлетала все выше и выше, и народ ей аплодировал все чаще, все громче. Что-то есть в народе странное и непонятное: чем больше давишь, тем громче кричат «ура».

Взлетая все выше и выше, она вдруг поняла, что ее кумир Вопиющенко настолько уменьшился в размерах, что казался едва заметной точкой. Еще немного, и эта точка станет незаметной не только для нее, но и для окружающих, кто еще раньше относился к лидеру нации с трепетом и рад был дышать с ним одним воздухом. По мере уменьшения авторитета лидера нации начала образовываться яма, куда надлежало свалиться политической авантюристке Майдана Юлии Болтушенко.

Но Юлия этого не замечала, она летела дальше. Нищий народ должен знать, что она работает по шестнадцать и более часов в сутки ради полета страны в Евросоюз, в котором каждому нищему украинцу будет как у Христа за пазухой.

Откуда у этой хрупкой женщины так много энергии и работоспособности, удивлялись простые граждане, признавшие ее своей богиней.

Вопрос только в том, куда, в какую сторону ее энергия была направлена. Ведь Владимир Ильич тоже трудился день и ночь, интересовался, сколько расстреляно, сколько концлагерей введено в строй. И все это во имя блага народа, во имя победы мировой революции.

Непродолжительное время покажет, что ум Юлии бессознательно был направлен не на созидание, а на разрушение того, что было достигнуто прежним премьером.

Было еще одно обстоятельство: женщина-премьер. Такого ни в России, ни в Украине никогда не было. Доказать, что женщина может справиться с этой должностью не хуже мужчины, ее священный долг.