Оранжевая смута

– Юлия Феликсовна, зачем, собственно, я вам решился позвонить… Издайте какое-нибудь распоряжение о скорейшей реприватизации «Криворожстали», а я, как Генеральный прокурор, прослежу, чтоб ваше распоряжение, имеющее силу закона, было выполнено в срок, без каких-либо промедлений. А если начнут кочевряжиться, я тут же возбуждаю уголовное дело. У меня этих уголовных дел уже тысячи по всей стране – что нам стоит возбудить еще одно?

– А ты молодец, как я вижу. Быть тебе Генеральным прокурором до конца дней своих. Я поговорю об этом с Виктором Писоевичем. Что же касается распоряжения правительства, оно будет завтра опубликовано в прессе. Ты прессу читаешь?

– Когда как. Но у меня есть помощники, они все читают, что надо и что не надо. И мне докладывают, – сказал Генпрокурор.

– Договорились. Тогда желаю вам приятных снов. Позвольте повесить…

– Кого?

– Трубку, разумеется, – сказала Юлия.

– Вешайте. А веревка у вас есть?

– Сам найдешь.

– Юлия Феликсовна, за что? Пощадите, пожалуйста, умоляю вас.

– Ладно, шутки в сторону, – произнесла железная леди, вешая трубку.

Только она стала расстегивать халатик из тонкой материи, чтоб расположиться на роскошной кровати, как снова раздался звонок по прямому, только одному лицу известному номеру. Этим лицом и был лидер нации.

– Юлия, я по делу. Наши идеологические враги все еще не низложены, Россия продолжает пускать когти, еще наши поборники русского языка не прекратили свои инсинуации по поводу введения его в ранг второго государственного. Я бы всех прижучил, пересажал весь Донбасс, весь Крым, но наши западные друзья начинают меня одергивать потихонечку. А тут еще проблемы с инвестициями. Кто купит национализированные заводы? Кроме того, если отбирать, то отбирать у всех одинаково. У кума Петра тоже надо отобрать, не так ли? Неужели нельзя уменьшить количество предприятий, подлежащих национализации? Все мои помощники, советники говорят одно и то же, в один голос: зачем вам эта национализация, вы что – большевики? Юлия, ты извини, но мне кажется, ты просто хочешь отомстить Кучуме за то, что он тебя некоторое время продержал за решеткой, это так? Признайся.

– Ничего подобного, – воскликнула Юлия громче обычного. – Я не мстительная, это ты мстишь своим противникам; зачем ты держишь за решеткой этого Колюсникова, ни в чем не повинного человека, отпусти его, и дело с концом.

Лидер нации умолк и только сопел в трубку.

18

Министр финансов выкурил четвертую сигарету, дым в кабинете был хоть топор вешай, а у него никак не сходился дебит с кредитом. Он возненавидел эти два слова, как только занял министерский пост. Дело в том, что не только Юля, его непосредственный начальник, задавала один и тот же вопрос: сходится ли дебит с кредитом? – но и президент, и начальник службы безопасности, и – о ужас! – даже его собственная супруга.

Дебит, кредит – не слова, а какой-то рок, никуда от них спрячешься. Сидя в дыму министр финансов уже начал подумывать, куда бы удалиться, как бы отвлечься от этих дурацких понятий, как вдруг в его радиодинамике, что висел на стене почти рядом с портретом президента, прорезался голос диктора, который возвестил… как гром среди ясного неба, о том, что две страны, Франция и Нидерланды, не поддержали Европейскую конституцию, а это был сигнал того, что Евросоюз может лопнуть, как мыльный пузырь. Вот где дебит не сходится с кредитом! Министр бросился к мобильному телефону, который… висел у него на шее на золотой цепочке. Нажал всего одну клавишу, и президентский номер высветился на дисплее. Пошли гудки. С каждым гудком министра все более охватывала паника. Лидер нации не отвечал. «Ах, ты, Боже ты мой! – восклицал про себя господин Пинзденик. – Что мне делать? Ну что делать? А вдруг сообщит кто-то другой президенту эту новость, а я останусь с носом? А телефон – барахло. Он должен звенеть так, чтоб занавески в кабинете президента шевелились, а то лидер нации вечно храпит, как старый дед. Пойду на Банковую, здесь недалеко, разбужу лидера нации, если спит, и попрошу срочную аудиенцию».

К счастью, в приемной президента оказался госсекретарь Бздюнченко. Он издали заметил Пинзденика, но нарочно углубился в какую-то важную бумагу и не поднял головы даже тогда, когда министр, запыхавшись, влетел в приемную.

– Г… господин госсекретарь! Срочное-пресрочное дело! Проведи к лидеру нации, умоляю тебя, ты меня давно знаешь, – просил Пинзденик.

– Нельзя, лидер нации занят.

– Кто у него?

– Делегация из Ужгорода.

– Рюкзак, что ли?