Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры: что и как на рынке современного искусства

Истории о произведениях, хищнически присвоенных нацистами в период с 1935 по 1945 год,  – включая картины, которые вернула себе Альтман,  – хорошо известны. Куда меньше известно об изъятиях произведений искусства, совершенных в 1970-х и 1980-х годах сотрудниками Штази, тайной полиции Восточной Германии. Они не ставили своей целью очистить музеи от «дегенеративного искусства» или сформировать национальную коллекцию, к чему стремились нацисты, но пытались выручить твердую валюту, чтобы помочь коммунистическому режиму Германской Демократической Республики приобретать на мировых рынках нефть и сырье. Немногое из того, что производила ГДР, пользовалось спросом в странах с твердой валютой. Западные экспортеры не принимали восточные марки. Продажа произведений искусства за границу была одним из доступных источников конвертируемой валюты.

Между 1973 и 1989 годом государственная корпорация по продаже предметов искусства и антиквариата  Kunst & Antiquitäten GmbH  незаконно присвоила 220 тысяч предметов, в том числе 10 тысяч картин. Помимо прочего, корпорация также продавала на Запад церковные реликвии и старинные книги из библиотек, а также выпускала политических заключенных в Западную Германию за выкуп. Всего эта деятельность принесла ГДР 1 миллиард в западной валюте. После воссоединения Германии и упразднения ГДР в 1990 году документация деятельности Штази, выполненная с маниакальной тщательностью, позволила детально ознакомиться со списками награбленного.

В 2014 году газета  New York Times  освещала, как продвигается рассмотрение дела об экспроприированном искусстве в судах Германии. В марте 1982 года люди из Штази вошли в дом семидесятидевятилетнего коллекционера Хельмута Майснера в Дрездене. Агенты вынесли практически все, что представляло какую-либо ценность. Оправдали они это тем, что любой, кто владеет таким количеством картин, а не одной-двумя, наверняка незаконно торгует предметами искусства и, следовательно, нарушает закон. Майснер якобы не уплатил налог, следовательно государству формально причиталось 90 процентов стоимости коллекции. Когда Майснер попытался опротестовать конфискацию, органы упрятали его в психиатрическую клинику.

В начале 2013 года сын Майснера Конрад  – на тот момент ему исполнилось семьдесят шесть лет  – попытался вернуть шесть картин отца. Самой ценной из них был натюрморт голландского художника Адриана Корте (1665–1707) «Четыре каштана» (1705), известный также как «Натюрморт с каштанами». В поддержку своего искового заявления Конрад предоставил фотографию картины, на которой она висит в доме Майснера до того, как ее забрали люди из Штази. В 1988 году корпорация  Kunst & Antiquitäten  выставила «Четыре каштана» на торги «Кристис» в  Амстердаме, где работа ушла за 77 тысяч долларов. Покупатель, швейцарский дилер Давид Кецер, вскоре перепродал ее коллекционеру Генри Уэлдону из Нью-Йорка за 145 тысяч.

В 2013 году вдова Уэлдона Джун подала ходатайство в гражданский суд Мюнхена с целью подтвердить право собственности на Корте, утверждая, что ее семья приобрела натюрморт добросовестным образом. На тот момент картина оценивалась уже в 2,2 миллиона долларов. Уэлдон умерла в 2014 году, а ее наследники продолжают вести дело.

Адвокат Уэлдон Энтони Константини в качестве аргумента привел тот факт, что экспроприация картин со стороны Штази была правовым действием суверенного государства. Само действие может вызывать отвращение, но по законам ГДР все было легально. Знали ли о насильственном изъятии «Кристис», Кецер или Уэлдоны  – а Джун Уэлдон утверждала, что они с мужем об этом не знали,  – уже не важно. Экспроприация «проводилась… как процедура конфискации имущества в счет уплаты налога»,  – заявил Константини. «Не так, как поступали нацисты, вроде Геббельса, когда они просто забирали картину и вешали к себе на стену»^[73].

Получается, никакой гарантии, что владельцы изъятых агентами Штази произведений или их наследники получат компенсацию, нет. Отдельные музеи и коллекционеры добровольно вернули заявителям около 1800 картин. Оставшиеся 8000 картин и прочие предметы искусства вернуть вряд ли удастся.

* * *

Практиковались изъятия произведений искусства и на Кубе, где они продолжались на протяжении пяти десятилетий. Кубинское правительство утверждает, что с того момента, как в 1959 году нынешний режим пришел к власти, вся частная собственность на острове стала принадлежать государству. Экспроприации начались немедленно; были организованы «уличные народные суды», призванные судить всех, кто имел какое-либо отношение к предыдущему режиму. Некоторым дали возможность избежать казни (или суда) и сесть на теплоход до Флориды при условии, что они перепишут свои дома, коммерческое имущество и личные вещи на новое государство. В последующие годы члены вооруженных формирований совершали набеги на дома кубинцев и захватывали предметы искусства и другие ценности.