Оранжевое лето

В тот свой приезд я почти растерял своих прежних русских знакомых, напрасно искавших со мной встречи и уставших от моих не очень убедительных отговорок. Если я с кем-то и виделся, то был невнимателен и неинтересен. Наконец, я забыл их всех.

Она провожала меня в аэропорту.

– Я рада, Рене, что случай нас свёл. Нам ведь было хорошо вместе, правда? Ты классный, с тобой… легко и, не знаю, как это лучше сказать, но, надеюсь, ты понимаешь. Теперь могу сказать, что у меня во Франции два хороших друга. Ты ведь будешь мне писать и звонить. Или я тебе. Ты же не против?

Я не против. Больше всего я хочу прижать её к себе и зарыться в непослушную каштановую гриву. Вместо этого я произношу что-то дежурно-нейтральное и пожимаю её протянутую руку.

В последний момент опомнились, что оставили на стойке подарки для Жиля, которые едва не постигла участь пакета, забытого нами в маленьком московском кафе. Им повезло больше. Жиль получил своё.

***

Об их свадьбе воспоминания смутные. Самое отчетливое: мне слегка жмут туфли, мне неудобно в смокинге – отвык у себя в деревне от приличной одежды, да и от большого общества тоже. Шумные компании и семейные праздники решительно не для меня. Я сижу рядом с виновниками торжества и жду, когда, наконец, отзвучат приветственные речи и можно будет где-нибудь уединиться.

– Рене, хочу сказать спасибо, что приехал. Ты так хорошо говорил, лучше всех, самое приятное поздравление было твое.

Как же она хороша в своем серебристом длинном платье с диадемой на каштановых волосах, сегодня уложенных в сложную прическу. Наверное, в моих глазах отражается то, что не должно в них отражаться.

Какое-то время мы молчим. Я смущаюсь от своих несвоевременных мыслей. О чем думает она, даже не пытаюсь понять, боясь нафантазировать бог знает каких глупостей.

– И подарок твой самый лучший. Не то что все эти стандартные мясорубки и какие-то еще уродцы от Старка. От них, правда, Жиль в восторге, думаю, в ближайшие дни его с кухни не вытащить, будет осваивать и экспериментировать.

Я слегка краснею при упоминании о подарке.

***

– Паскаль, ты поможешь мне выбрать подарок? Пригласили на свадьбу, хочу подарить что-то нестандартное.

– Скажи честнее, что-то не очень дорогое, потому что денег, как всегда, кот наплакал, а произвести впечатление нужно. На кого: на него или на неё?

– На обоих. Паскаль, не мучай вопросами, лучше придумай что-нибудь.

Паскаль- это моя бабка, не разрешающая себя называть бабушкой. Это оскорбляет её женское и артистическое самолюбие, поэтому с детства привык называть её театральным псевдонимом. Согласитесь, Паскаль эстетичнее, чем Мелани. Я тоже так считаю.

– Если не ошибаюсь, подарок для того сумасшедшего, который ничего лучше не придумал, чем притащить жену из России. А ты говорил, что он само благоразумие.

– Послушай, во-первых, ничего особенно сумасшедшего в русской жене я не вижу. Не хуже вьетнамки или польки. Во-вторых, ты мне собираешься помогать или нет.

– Собираюсь, собираюсь, – Паскаль не без труда поднимается из глубокого кресла. Да, изящество дается ей теперь непросто, она ведь совсем стара, моя любимая Паскаль, острая на язык, порой откровенная до жестокости, но такая мудрая и … такая красивая.

Паскаль что-то ищет в недрах своей необъятной библиотеки. До меня доносится шорох бумаг, глухой стук переставляемых томов и тихое недовольное бормотание. Я не тороплю.

– Вот, держи. И тратиться не придется, и впечатление произведешь. Если не путаю, твои друзья начинающие коллекционеры. Надеюсь, оценят по достоинству. Альбом акварелей их известной персоны – Максимилиана Волошина. На мой-то взгляд, художество посредственное, но стоит недешево. Когда-то давно по случаю купила в России, а теперь вот пригодился.

– Спасибо, что бы я без тебя делал, я люблю тебя, Паскаль.

– Иди с глаз долой. Врать и льстить у тебя плохо получается. – Она воспроизводит свой коронный сценический жест «оставь меня навсегда» и берет в руки театральный журнал. Аудиенция окончена. Что Паскаль думает по поводу фоторамки, приобретенной на «аукционе» и нахально потеснившей родственников на каминной полке, она скажет позже.

***

На Жиля мой подарок, кажется, впечатления не произвел. Не удивительно. Уверен, что всё его «увлечение прекрасным прошлым» не более чем вычитанная где-то рекомендация о том, каким должен быть успешный бизнесмен, отвечающий требованиям к членам клуба «Я делаю свою жизнь образцом для зависти и подражания».

Кухня – другое дело. О, обманутый мой друг, я в вечном долгу перед тобой за паштеты, ризотто, террины, крем-карамели и бесчисленные шарлотки, которыми ты скрашивал наше существование в скудные студенческие годы, когда мы снимали на двоих малюсенькую квартирку в Бордо.

Я помню, как озарялось твое лицо, когда ты находил на полках затхлых букинистических лавчонок потрепанную книжку с «лучшими рецептами от …».