Оранжевое лето

Я помню, как ты, приглушив звук, чтобы не слышали соседи, смотрел «вкусные» передачи, а потом отправлялся на кухню, куда входить запрещалось под страхом крупной ссоры, пока ты не закончишь колдовать над сковородками, мисками и кастрюльками.

Я помню, как сокрушался ты по поводу случайной кулинарной катастрофы. Как спрашивал: «Ну, как тебе?». И в этом твоем «Ну, как?» звучали гордость, надежда и волнение. В эти моменты ты был похож на Паскаль, которая, возбужденная и разгоряченная, вбегала в гримерку, куда я перебирался в антракте, – Ну, как тебе?

Мне всегда всё нравилось. Я не очень строгий судья.

– Тебе повезло. Муж, обожающий готовить, это просто находка.

– Можно считать, что мне вообще повезло. Вытащила лотерейный билет с выигрышем. Помнишь, я тебе говорила, что еще девочкой цель себе поставила – из России уехать. Не жить тамошней жизнью, скудной и скучной. Для меня однообразие и скука как удавка, не могу без новых впечатлений, без новых знакомых, на худой конец, хоть шторы и стулья поменять. – Она смеётся, а в её смехе мне чудятся грустные нотки, не приличествующие новобрачной.

– Ты счастлива? Любишь его?

– Разумеется, счастлива. И Жиля люблю. Он ведь славный, правда?

Мы еще делаем вид, что всё идёт и будет идти положенным чередом. Но для себя мы уже все поняли.

***

Я не могу точно сказать, когда это было, у меня всегда сложности с датами и цифрами. «Советую тебе занести дату своего рождения во все гаджеты, иначе в какой-нибудь ответственный момент ты не сможешь её вспомнить и начнешь блеять что-то невразумительное. А у тебя и без этого часто не самый умный вид, если не сказать идиотский», – Паскаль, как всегда, права в своей безжалостности.

Это произошло, когда на улице было пасмурно, мелко и противно моросило, а деревья в нашем саду еще не решили, стоит ли им уже выпускать первые листочки или еще лучше подождать.

Она стояла передо мной, замерзшая, мокрая, в совсем неромантичной куртке и джинсах, забрызганных нашей сельской грязью. Намокшие волосы, которые не закрывал сползший капюшон, мокрыми веревками падали на глаза, она тщетно пыталась их сдуть на лоб. Руки у неё были заняты. Еще бы, ведь в каждой руке по ручке от чемодана. Два огромных чемодана, кажется, такие тяжелые, что она с трудом их удерживает, еще чуть-чуть и просто бросит на влажную от весенней мороси дорожку.

– Что ты тут делаешь? И как ты меня нашла?

О, моя изысканно-артистичная Паскаль, ревнительница хороших манер. Тебе было бы за меня не просто неловко, ты бы умерла от стыда за мою невежливость, выходящую за привычные для меня рамки. «Может быть, ты все-таки с её поприветствуешь как полагается приветствовать женщину, даже если она пожаловала к тебе без приглашения и выглядит не очень привлекательно. И долго собираешься держать её под дождем?»

– Привет, – немного охрипший голос Ксани выводит меня из оцепенения. – Можно, я войду? Очень замерзла и промокла. Так хочу кофе с коньяком, иначе, кажется никогда не согреюсь.

Я отхожу от двери, перестав изображать банковского охранника на дежурстве, она входит в полутемный коридор. Нет, не в коридор и не в дом. Она опять вошла в мою жизнь, откуда просто отлучалась на некоторое время по не особенно важным и не особенно интересным делам.

В первый раз мы по-настоящему вместе. Я зарываюсь лицом в каштановую гриву, я целую глаза цвета благородного ореха, я ласкаю узкие покатые плечи, я покусываю маленькую грудь и сжимаю крутые, немного тяжеловатые бедра…

– Почему ты приехала ко мне?

Она не отвечает, просто подставляет для поцелуя пухлую нижнюю губу.

«Разумеется, она приехала к тебе. Полагаю, что ты единственный холостяк в их семейном окружении. К тому же рохля, у которого можно пожить бесплатно, пока не подвернется что-то более подходящее. Это же очевидно». Да, бабуля, это же так очевидно. Но самые очевидные ответы не приходят нам в голову, когда мы счастливы. А я был счастлив.

Три месяца того необыкновенного лета. Нашего оранжевого лета. Нашего оранжевого неба на руках. Три месяца нашего оранжевого счастья. Мы забросили работу, мы забыли о делах, мы ездили, куда глаза глядят, не имея ни конкретной цели, ни маршрута. Не зная вечером, где будем на следующий день утром. Знакомясь со случайными попутчиками, чьи имена и лица забывали навсегда, останавливаясь в забытых богом городишках и проводя ночи на скрипучих старинных кроватях. Наслаждаясь едой в дорогих ресторанах и деревенских забегаловках. Мы истратили свои скудные сбережения, и я даже решился попросить денег у Паскаль под «учти, ты своими руками урезаешь размер своего наследства». Наконец, закончились и они.

***

Звонок Жиля раздался, как всегда, рано утром. Не могу сказать, что совсем врасплох, к чему-то подобному я готовился. Как оказалось, готов я не был.

– Она у тебя. Молчи. Я знаю, что у тебя. Нашел в компьютере поиск маршрута до твоей дыры. Ты сволочь, гад. Предатель.

Я обо всем этом догадываюсь и без его подсказки, и поэтому молчу. Жду, когда он закончит орать, потому что слов ему перестанет хватать.