Оранжевое облако

Должности сигнальщиков, учрежденные на время авиахимических работ, цепко захватили в свои руки мужчины, полагая, что это дело не бабьего ума — ведь с летчиками надо работать. Имея с собой пачку сигарет, краюху хлеба с салом, а то и полбутылки самогону в запасе, сигнальщик управлялся со своими ответственнейшими обязанностями. Правда, последние полоски пришлось ему отмерять дважды, чтобы не сбиться со счета…

Оранжевое облако, вытянутое веретеном, быстро оседало на землю. Пилоты наблюдали его, уходя крутым разворотом от поля. Удобрения ложились хорошо

— На точку,— велел командир экипажа, передавая управление второму пилоту.

Нелегко пилотировать машину в воздухе, но самое трудное дело — посадка. Командир разрешил молодому пилоту потренироваться. Здесь, на колхозной площадке, они сами себе хозяева. Если пилот и «приложит» машину, допустив грубую ошибку, никто со стороны не заметит — колхозницы, работающие на загрузке удобрений, техникой пилотирования наверняка не интересуются.

Все получалось хорошо у молодого пилота, командир уж собрался его похвалить, но перед самой посадкой была допущена непростительная ошибка — высокое выравнивание. Это когда машина садится не по-самолетному — на хорошей скорости, без толчка,— а плюхается по-вороньи.

— Высоко выдрал! — с досадой воскликнул командир экипажа.

Пилот густо покраснел. Вихрастый, в наушниках, он был похож на мальчишку-радиолюбителя.

Зарулили на стоянку, разбитую в поле около березнячка. Там лежали железные бочки с бензином, стремянки, брезентовый чехол — немудреное авиационное хозяйство. Длинными, аккуратными насыпями тянулись бурты минеральных удобрений, прикрытые слоем торфа. Один бурт начат, из-под торфа огненно-оранжевым песком проглядывало удобрение. Большие залежи калийных солей — сильвинита — открыты за триста километров отсюда; построен комбинат, удобрения обходятся недорого, но много их надо, чтобы получить прибавку в урожае, пятьсот килограммов на гектар надо сыпать.

Бабы, работавшие на загрузке удобрений, дружно взялись за дело. Заранее были наполнены удобрением небольшие мешочки — не больше, чем по пуду. Образовав живую цепь, бабы передавали друг другу мешки; две, которые помоложе, забрались на спину самолета и засыпали сильвинит в бункер.

Пока шла загрузка, пилоты курили в сторонке.

Командир экипажа Загорцев — сухощавый блондин лет тридцати пяти, обветренный, слегка сутулый. Второй пилот Леня Ясеневич только-только начал службу в гражданской авиации, окончив училище. Тонкая шея, ссадины на руках, узкие брючки, едва прикрывавшие щиколотки. Глядя на него, колхозницы удивлялись: как такому пацану доверили штурвал крылатой машины?

Загорцев курил, глубоко затягиваясь, о чем-то сосредоточенно думал. Он не привык много рассуждать, а если уж начинал говорить, то говорил дело. Предчувствуя, что назревает разговор о высоком выравнивании и вороньей посадке, второй пилот попытался от командира от скучных мыслей.

— Поля тут маленькие, приходится вертеться одним лоскутом,— сказал он.— Вот на Украине, там да: за один гон весь бункер успеешь высыпать.

— Ты там летал? — спросил Загорцев. Спросил насмешливо, зная, что летная практика у парня началась на прошлой неделе.

— Дружок пишет. Он по распределению на Украину попал.

— А-а-а… — протянул Загорцев.

Что касается его самого, опытного, бывалого пилотяги, то ему нравятся здешние места. Много лет он кружит над полями, ограниченными перелесками, болотами, наступающими стройплощадками, подкармливает небогатую землю минеральными удобрениями, пропалывает посевы ядохимикатами. Он привык, и к нему привыкли, председатели колхозов считают его своим лучшим другом.

Леня тараторил без умолку, нетерпеливо поглядывая в сторону самолета: скорее бы опять в воздух, уж в этот раз он постарается.

Но бывает же: как пойдет, так и пойдет. Командир дал на посадке штурвал, и опять Леня сел с плюхом. Лицо у него вытянулось, когда он вышел из самолета.

Он приготовился покорно выслушать упрек, но командир не стал ничего говорить.

Подошел командир к работающим колхозницам.

— Помочь, девчата? — приветливо спросил он.

Женщины заулыбались.

— Спасибочко, сами управимся,— отозвалась старшая.— Мы привычные.

Ловко играли бабы пузатыми мешочками, будто мячами перебрасывались. На прошлой неделе работала мужская бригада. У мужиков, у тех не так. Прежде чем взяться за лопаты, покурят. Немного поработают — опять достают сигареты... «Мы устали»,— говорят.

К вечеру начинали перемигиваться, переговариваться короткими фразами, соображая поллитровку на троих. Самолет оботрут мокрыми тряпками лишь бы как, подсохнет обшивка — на ней белесые размашистые мазки...

— Готово, товарищ летчик! — весело крикнула бригадирша.

Самолет добродушно заурчал мотором, потащил в воздух примерно полторы тонны удобрения. Озимый клин недалеко. С площадки видно, как скользит, прижимаясь к земле, самолет, как время от времени вспыхивает по его следу оранжевая пыль — будто тучка на закате солнца.

Время еще раннее, а работу надо кончать: больше шести часов в сутки пилотам летать нельзя — санитарная норма.