Оранжевое облако

— Теперь живу в его доме одна. С двумя детьми. Свекровь давно умерла. Алименты он, правда, платит. Немного. Должность у него самого не ахти какая, его новая жена, та хорошо зарабатывает — кандидат наук! Так и живем. Поменялись, выходит, мы с ним местами: он — в город, а я — в деревню. А вот и дом наш. Заходите когда…

— Спасибо,— поблагодарил Загорцев.

Дом, на который указала женщина, был не хуже и не лучше других, стоявших по соседству: рубленый, крытый красной черепицей. Одно из двух окон было прикрыто ставнями, и дом глядел на улицу как-то подслеповато.

ІІІ

Зеленый «Антон» взлетел ранним утречком, вместе с птицами, и опять начал кружить над озимым клином.

Та же самая бригада женщин работала на загрузочной площадке. Как только самолет сел (за такую посадочку пять с плюсом надо ставить), бабы взялись за свои увесистые мешочки.

— Готово, товарищ летчик!

Загорцев поискал глазами маленькую женщину — свою знакомую, едва приметно кивнул, приглашая в самолет, и она его поняла.

В воздухе, когда отсеялись, Загорцев посадил ее справа на место второго пилота. Испуг и радость одновременно отразились на лице женщины. Загорцев покачал штурвалом: берись, мол, за управление, разрешаю. Она побледнела вся.

— Ну-ка, Валентина Кирилловна! — воскликнула она, подбадривая себя.

Загорцев пояснил: на спортивном «Яке», там ручка управления, которая отклоняется во все стороны, а тут штурвал — разница небольшая.

«Антон» продолжал полет. Он то опускал нос, снижаясь, то поднимал, набирая лишнюю высоту, порой нервно вздрагивал от непривычно резких движений рулей.

Сделали большой круг над селом.

Потом Леня Ясеневич сел на свое место, а пассажирка вышла из пилотской кабины.

Приземлились, выключили мотор. В наступившей тишине женщина продолжала говорить громко, как в полете. Обступившим ее подружкам казалось, что она кричит от удовольствия.

— Ой-ой-оц! Восемь лет за штурвал не держалась. А ничего не забыла, все вспомнила, бабоньки мои родные!..

Подошел сдержанно улыбающийся Загорцев. Женщина была ростом ему по плечо. Она крепко, по-мужски пожала его руку.

IV

Отлегав свои шесть часов, пилоты уходили в село отдыхать.

Техник и моторист оставались что-нибудь делать у самолета — машина всегда досмотра требует. А женщин обслуживающей бригады перебрасывали на какую-нибудь другую работу — не гулять же им остальные полдня.

Вернувшись однажды домой под вечер, Валентина Коверзнева не узнала своего двора. Наклонившийся, давно просивший починки штакетник от улицы встал смирно, под сараем желтела свежей распиловкой высоконькая поленница дров, грядка под окнами была вскопана и оторочена кирпичиками, воткнутыми в землю углами вверх.

Под сараем на бревнышке сидели оба пилота. Покуривали, посмеивались, глядя на хозяйку, застывшую в воротах.

— Заходи, Кирилловна, заходи,— подал голос Загорцев.

Коверзнева кинулась их благодарить — это ж надо, такой ворох домашней работы переворотили. Она заметалась из стороны в сторону, не зная, что делать. Схватила в сенях сумку, рванулась за ворота.

— Я сейчас до сельмага. Тут рядом...

Загорцев попридержал ее за рукав:

— За поллитрой хочешь бежать? Брось, Кирилловна, и не подумай. Нам в командировке нельзя.

— Ни грамма! — подтвердил Леня Ясеневич, делая строгие глаза.

— А горенько ж ты мое! — сокрушалась хозяйка.— Гости в доме, и так принимать…

— Никакие мы не гости, Кирилловна,— возразил Загорцев.— Ради разминки поработали. Времени ведь у нас — вагон.

Пилоты преградили ей путь со двора.

— Пустите, я хоть за детьми сбегаю к соседке,— попросилась она.

— Это пожалуйста,— солидно разрешил Леня Ясеневич.

Коверзнева вскоре вернулась, ведя за руки двух мальчиков — одному лет семь, а другому, наверное, пять. Мальчишки не были похожи на свою маму — черненькие, шустрые, как цыганята.

— Вот вам, здравствуйте. Только по утрам да вечерам и видимся,—говорила Коверзнева, обращаясь не то к мальчикам, не то к гостям.— Целыми днями под присмотром соседской бабки.

Она склонилась к малышам:

— Ели вы чего, нет? Сейчас, сейчас покормлю моих мужиков.

На пилотов посмотрела растерянно: видите, мол, какие дела, гостями некогда заняться.

Загорцев с Ясрневичем все понимали. Они уже и сами собрались уходить.

— А детского садика у вас нету? — спросил Загорцев.

— Нету. Ясли плохонькие есть, детсада нету. Председатель все обещает, да не торопится делать…—Коверзнева безнадежно махнула рукой.

— А еще колхоз-миллионер! — усмехнулся Леня.

— То-то, одно название, что миллионер.

Прощаясь, Коверзнева обоим пилотам подала руку.

На мгновенье проглянуло в ней обаяние молодой еще, красивой женщины. Темно-серые, широко открытые глаза, умеющие так много сказать одним взглядом, остановились на Загорцеве.

Ушли пилоты, тихо притворив за собой калитку.

Жили они в доме для приезжих. Что-то вроде сельской гостиницы: большая комната с четырьмя железными кроватями, в углу — веник для самообслуживания. Вечернее время коротали как придется. Техник с мотористом приходили с площадки попозже, после того как управлялись подготовить «Антона» к утреннему вылету. Ужинали вчетвером, садились за костяшки домино.