Оранжевое солнце

Бямбу проснулся, сидел на кровати, в комнату заглянул Эрдэнэ.

— Скажу тебе, почтенный Бямбу, новость. Наша Золотая мышка выходит замуж...

— Новость с козлиной бородой, я об этом давно слышал, знаю и кто жених. Техник Халтар. Толковый парень. Знал и другое: твоя милая певичка приехала не к больной подруге, а на свадьбу Хухэ и Халтара...

— Почему же ты мне не сказал? Я же вел себя как дурачок...

— Эх, кто из мужчин не бывал дурачком, если пожелают женщины...

Бямбу рассмеялся, из-под седых бровей поглядывали его хитроумные глазки.

СПРЯТАЛАСЬ ЖЕЛТОГЛАЗАЯ ЛУНА

...Зима всюду зима, в Гоби она свирепее, чем в степи. Жгучий мороз, внезапные бури, взметающие вихри песка и снега, набрасывались на Дзун-Баин, готовые его подхватить, унести с собой.

Эрдэнэ и Бямбу беспрестанно топили печь, а ночью могли согреться лишь под стеганым одеялом, на которое сверху наброшена шуба. Эрдэнэ первым прибегал с работы, подтопив печь, вскипятив чай, садился за стол, и все вокруг для него замирало, терялось, таяло — он писал письма. Бямбу вначале молча поглядывал на юношу, потом стал подшучивать.

— Забросал ее письмами, успевает ли читать?

— Не только ей пишу, а дедушке с бабушкой...

— Заботливый внук, год не писал, а теперь строчит без устали... Пиши...

Будто недавно уехала Цэцэг, а миновало два месяца. Вчера Эрдэнэ не ответил на ее письмо — замерзли чернила. Бямбу грозился:

— В юрту убегу, хоть отогреюсь. Горсть аргала подбросишь в печурку, она пышет жаром. А наша печь жрет дрова, как голодный шакал падаль!..

Эрдэнэ, лежа в кровати, перечитывал последнее письмо Цэцэг. Худая новость, Цэцэг посылают в Улан-Батор на курсы. Она не отказалась. Рада. Пишет: «Только глупый отказывается ехать учиться. Ты же не такой. Просись на какие-нибудь курсы. Вместе и поедем в Улан-Батор». Эрдэнэ — в атаку, зачем упускать возможное. Со всех сторон лисицей подкрадывался он к мастеру, к начальнику, даже Хухэ упросил, если выпадет удачный случай, замолвить за него словечко, всех убеждал, что ему надо повысить квалификацию, учиться. Дошло до главного инженера.

— Молодец! — ободрил его главный инженер. — Мы тебе поможем. У нас на руднике открываются курсы, тебя зачислим первым. Радуйся...

Эрдэнэ не обрадовался, поник, больше о повышении квалификации не заговаривал.

Воды и в лютые холода рудник глотал много, казалось, больше, чем в летнюю жару. Машины качали, вода лилась, время торопилось. Прошла зима, вернее, вот-вот пройдет.

Весна здесь — внезапная гостья, вдруг как с неба свалится. Старики твердили: «У нас в Гоби сегодня зима, завтра весна».

Первая весна в Гоби для Бямбу и Эрдэнэ выдалась безрадостная, обрушились неудачи. В самый накаленный момент на их участке, когда всюду слышалось: «Воды, товарищи, больше воды! План заморозим!», когда и плакаты и призывы кричали об этом же, выбыли из строя две машины. Всполошились все: большие и маленькие, начальники, мастера, техники, слесари, монтажники. Затерялись между колесами, рычагами, приводными ремнями, насосами Бямбу и Эрдэнэ, как и многие другие работники участка, трое суток не уходили домой. На участке работали, наскоро ели, в цехе дремали, чтобы вновь броситься в нутро машин, заставить их выполнять свои обязанности. Конечно, заставили, но кто может в этакой сутолоке и напряженности заметить, свирепствует ли зима или уже торжествует весна?..

Весна в Гоби...

Гобийскую весну, может быть, кроме гобийцев, никто и никогда не поймет. Если сравнить ее с весной степей, лесного Хангая — ничего похожего. Для каждого монгола национальный праздник Надом — гордость и радость.

Это — итог народной доблести в труде, это — победы и поражения в схватках сильнейших в трех мужских играх: стрельбе из лука, борьбе, конных скачках.

Надом празднуется в жаркий июль. И все-таки весна в Гоби — Надом!.. Это борьба и поражение небесных красок. Взойдите вон на тот каменный уступ, он недалеко от Дзун-Баина. Посмотрите вокруг на холмы и горы. Коричневое погасло, зажглось розовое, оно растаяло, оно поблекло, ослепительно засверкало хрустально-голубое. Нет, не хватит сил, не найдется слов, чтобы передать оттенки всех красок. Все любуются красавицей солонго — радугой; какие у нее многоцветные и неожиданно нежные переливы, краскам ее и пределов нет. А в Гоби красок еще больше... Повернитесь к югу, видите, высится выщербленный утес, пестро-цветистый, словно нарядный халат модницы. Это неприступное убежище диких козлов и баранов. Где же он? Вместо него облако цвета густых молочных пенок. Гоби подшутила. Обернитесь, взгляните в белые дали западной стороны. Вот по далекому склону долины рассыпаны живые пятнышки, будто белые облака упали на серые пески...

Всмотритесь. Отары овец... Стадо диких коз... Коровы... Лошади... Верблюды... Поглядите чуть правее. Громоздятся дома, башни, в небо восходит дым заводских труб, бегут поезда, машины, торопятся люди. Как отчетливо видно. В Гоби, в пустыне, и такой роскошный город! Ошиблись — нет ничего, это мираж, чудесный обман волшебницы Гоби. Послушайте нашего любимого поэта, его стихотворение «Гоби»: