Оранжевый портрет с крапинками

— Да, — подтвердил дядюшка Юферс. — Весьма важное дело. — И он включил плеер. Песня о сундучке зазвучала приглушенно, словно подчеркивая многозначительность момента.

— Поговорить... только со мной? — нерешительно спросил Владик.

— Это самое... надо бы и Максима...

— Я сейчас!

Максим и Охохито вдвоем держали штурвальное колесо.

— Ты старайся перекладывать плавно. Не забывай, что у яхты инерция. И смотри, чтобы курсовая черта двигалась неторопливо. У картушки тоже инерция... И не забывай одерживать, — учил новичка рулевой.

— Максим, тебя дядя Юферс просит прийти на камбуз, — нейтральным тоном сообщил Владик.

Максим не оглянулся.

— Разве ему мало одного помощника?

— Дело не в помощнике. Он хочет что-то сказать.

— Я на вахте. Мне некогда слушать истории про мертвецов...

— Дело не в историях...

— А в чем?

— Я не знаю, — терпеливо объяснил Владик. — Это же он зовет, а не я. — Владик быстро глянул на Охохито и добавил: — И Гоша...

— Иди, Максим, — сказал Охохито. — Я справлюсь. Если там не долго, придешь снова...

Владик и Максим проникли на камбуз и вопросительно глянули на дядюшку и гнома.

— Присаживайтесь, — сказал дядюшка Юферс.

Они неловко приткнулись друг к другу на одной раскладной скамеечке. Владик смотрел с нетерпеливым ожиданием. Максим сердито трогал на колене наклейку из пластыря.

— Я... это... — засмущался Гоша. — Сказал не это... не совсем правду... Потому что это самое...

— Короче говоря, — перебил его дядюшка Юферс, — Гоша напросился с вами в плавание не ради своей поэзии. Поэмы можно сочинять и на берегу. А сейчас речь идет о сокровище капитана Румба.

Мальчишки одинаково приоткрыли рты.

Песня о черном сундучке звучала обещающе...

4. ШКВАЛ

Свежее солнечное утро вставало над морем и побережьем. Освещало резво бегущий среди синевы и белых гребешков «Кречет». А далеко от этого места, на триахтырском берегу, оно красило утренними лучами белый старинный город Синетополь, уступами спускающийся к морю.

Над улицами, лестницами и крышами Синетополя разносился голос утренней радиопередачи:

— А теперь сводка погоды на сегодняшний день. Служба информации Синетопольского метеобюро сообщает, что у Северного побережья ожидается ровная устойчивая погода с переменной облачностью без осадков и ветром северо-восточного направления. Скорость ветра восемьдесят метров в секунду. Заметных усилений не предвидится. Температура воздуха в различных зонах акватории и берега от двадцати трех до двадцати шести градусов...

Голос динамика как бы скользил по уступам улиц, задерживаясь то на одном, то на другом фасаде. Многие окна домов были открыты. Кое-где висели клетки с птицами, на подоконниках дремали кошки...

На одном из подоконников, в окне второго этажа, сидела девочка в ночной рубашке. Худая, лет одиннадцати, с темными растрепанными волосами и неподвижным взглядом. Она смотрела не на дома, не на солнце, а прямо перед собой.

Дверь в комнату девочки приоткрылась.

— Вероника... Верунчик! Ты уже не спишь? — сладким голосом спросила мама.

Не поворачивая головы, девочка сообщила:

— Я много раз объясняла, что меня зовут не Верунчик и не Вероника, а Ника. Так звал меня папа, и так будет всегда.

— Ну хорошо, хорошо... Почему ты так рано встала?

— Я вообще не ложилась.

— Как?! Совсем?!

— Естественно, совсем. Как можно не ложиться «не совсем»? Замирать в диагональной позиции?

— И что же ты делала?

— Сидела... Разглядывала звезды

— Девочка, тебе надо выспаться...

— Я не хочу.

— Ну... тогда, может быть, мы позавтракаем вместе?

— Как это «вместе»?

Голос матери стал официальным:

— Вместе — это значит всей семьей.

— Какой семьей?

— Ты, я и дядя Рудцк... — сдерживаясь, объяснила мать.

— Мне кажется, дядя Рудик отлично справится с завтраком без меня.

— Я тебя не понимаю... Дядя Рудик так тебя любит!

— А мне это надо?

— Ты неблагодарна...

Ника наконец чуть шевельнулась и зевнула:

— Дядя Рудик любит только себя. Ну и тебя... когда ему это выгодно. Чаще всего по вечерам...

— Ты скверная девчонка! — не выдержала мать.

— Папа думал иначе... — Ника смотрела теперь на большое фото, висевшее над ее неразобранной постелью. На снимке был худощавый мужчина в походной широкополой панаме.

— Но, Be... Ника... — начала мать новый заход уговоров. — Я все понимаю... мы все понимаем... Но папа... Ведь давно уже нет никакой надежды...

— Есть.

— Девочка моя... Давно установлено, что катер бандитов затонул во время шторма у Якорного мыса, на большой глубине, экипаж и их пленники погибли. Это официальный вывод комиссии Управления по борьбе с террористами и контрабандой...

— Вот именно, официальный...

— Под ним подписался сам начальник Управления и его два заместителя!

— Интересно, сколько они получили за это... от тех самых затонувших террористов? И от твоего друга дяди Ру-дика...

— Как ты смеешь вести такие гадкие разговоры!

— А это ты ведешь. Я только отвечаю.

— Немедленно в постель! И не смей сегодня выходить из дома...

— Ага. А вы поедете на иномарке дяди Рудика развлекаться в Айвазовск...